В студенческие годы нас мало трогали песни о трудовых буднях советского народа и его единстве с коммунистической партией, раздававшиеся из каждой радиоточки. Мы сочиняли собственные – о том, что действительно казалось нам достойным песен. И самозабвенно распевали их друг другу где придется – на кухне ли, на берегу ли, в лесу, в поезде, в автобусе (при всякой возможности мы покидали город со своими дребезжащими гитарами производства черниговской мебельной фабрики).

Как-то раз, во время очередной вылазки, с нами в вагоне электрички оказалась несколько молодых людей. Одеты они были, по нашим бродяжьим меркам, излишне опрятно. Но – тоже с гитарами. Заподозрив в них единомышленников, мы подсели, дабы поделиться своим песенным сокровищем и в надежде услышать взамен что-нибудь новенькое.

Песни попутчиков особого впечатления на нас не произвели. Не было в них ни стихотворной изысканности, ни интересных мелодических ходов. Да и тематика была довольно однообразной – хвала-Богу-Богу-хвала. Но выяснилось, что с песнями своими он едут не на пляж, а в «санаторий», где доживали свои дни наши ровесники – инвалиды афганской войны, исполнившие «интернациональный долг», и теперь уже никому ненужные, ни народу, ни партии.

«Раз вы считаете, что ваши песни более интересны, поехали вместе с нами», – предложили новые друзья. Что ж, наших планов поехать-попеть это не нарушало. К тому же не только новая аудитория появлялась, но и сама вылазка обретала социальную значимость, что весьма приподнимало нас в собственных глазах. Немного для виду пококетничав, мы согласились.

По-видимому, наши попутчики это медучереждение посещали и ранее – охрана пропустила нас без проволочек. Был выходной, и из персонала на территории находилась лишь одна нянечка – добродушная женщина немолодого, как нам тогда казалось, возраста.

Не помню, как именно прошел наш день. Наверное, было больно, и защитные механизмы психики вытеснили детали из памяти. Под конец же визита по заведению пронесся заговорческий слушок: посетители тайно передали насельникам… Библию!

Про Библию мы, советские студенты, знали мало. Знали, что это – книга. Книги же мы ценили, и в качестве подарка такое было весьма уместно. К тому же это была книга не из особо доступных. Похоже, что самим дарителям она была дорога, и с их стороны дар этот выглядел довольно жертвенно. Это вызывало уважение. Наконец, книга эта была не совсем разрешенной. Коммунисты ее явно не любили. А к запрещенной литературе в нашей нонконформистской среде отношение было особенное. В общем, дело хорошее.

Мы уже собирались восвояси, когда в палату вбежала весь день занимавшаяся своими делами нянечка. «Правда, что вы оставляете Библию?», – спросила она возбужденно. В наших глазах эта женщина была представителем власти, и вопрос звучал, как угроза. Не иначе, как отобрать хочет, – подумали мы и стали дружно отнекиваться: нет, ничего, мол, не знаем. «Вы не подумайте, – догадалась она, – я только увидеть хотела бы. Ни разу не доводилось!»

Вот так, – подумал я, – человек пол столетия прожил, а Библии не видел. Нехорошо получилось. Надо будет как-нибудь, при случае, и самому посмотреть.

Сергей Головин