Так что же изменилось или изменяется, становясь причиной кризиса
самоопределения церкви адвентистов?

На поверхностном уровне произошли поистине неслыханные изменения. Наиболее явными явились изменения в области информатики, сбора и хранения данных, накопительных систем и коммуникаций. Технологический уровень нашего мира примерно полвека назад выглядит почти мрачным средневековьем по сравнению с этим.

Эти изменения повлияли на адвентистов так же, как и на всех остальных людей. В своей жизни я столкнулся с некоторыми из них. Когда я родился, адвентистские миссионеры — подобно всем остальным миссионерам в мире — все еще добирались до своих жутко удаленных пунктов назначения на автомобилях неопределенной модели и еще более неопределенной степени надежности, поездах, кораблях, и наконец — на повозках, пешими пробегами и тому подобными транспортными средствами.

Для этих посвященных работников требовались буквально месяцы чтобы дождаться писем из дома, потому что тогда еще и в помине не было этих больших самолетов, спутников связи или телефаксов. Эти люди уходили с намерением остаться там навсегда. И иногда это и оказывалось так, когда они боролись с невыносимыми климатическими условиями, змеями, паразитами и непонятными обычаями. Они страдали от культурного шока (тогда еще не знали как это называется), от изучения зубодробительных языков. Они отдалялись от своих детей, потому что за это время те достаточной вырастали, чтобы пойти в среднюю школу, и не видели их буквально годами.

В конце концов, если им и удавалось не погибнуть от одной из ужасающих, неизлечимых тропических болезней, они возвращались домой навсегда — и попадали в мир, который уже давно оставил их позади, в мир новых идей, привычек и новых обычаев, согласно которым их домашняя церковь (члены которой, кстати, прекрасно справлялись и без них) выглядит мирской и безразличной к всемирной миссии. Испытывая вторую порцию культурного шока — шока возвращения — они стремились объединяться с теми, кто провел жизнь подобным же образом, чтобы хоть как-то заполнить пустоту, которую они ощущали без тех, кого они навсегда оставили на своих миссионерских полях.

Произошли и другие перемены. Например, белые американцы, настойчиво старавшиеся навязать Третьему миру свои порядки, все более и более отчетливо понимают, что времена радостного принятия их в этих странах миновали. Сильные антиколониальные и националистические настроения в добавок к достаточно высокому уровню образования среди цветного населения (зачастую
перебирающегося для этой цели за моря) и изобилие, в котором живут высшие классы в некоторых из этих стран уже практически свели на нет влияние заморских переселенцев, а их самих сделали не вполне желанными гостями.

Все это превратило поток ревностных молодых миссионеров в тонкую струйку по сравнению с прошлыми временами. Те, кто все-таки едет за моря, как правило на короткий срок, являются не более чем специалистами в отдельных областях знаний. Зачастую это пенсионеры, получившие специальное образование, или студенты колледжей, которым не терпится поискать приключений и проникнуться ощущением собственной значимости, недолго играя в миссионеров в дальних странах, о которых они мечтали еще в детстве.

На административных постах представители национальных меньшинств также берут быка за рога. Вследствие сложившейся демографической ситуации (теперь весьма небольшой процент членов церкви проживает в Северной Америке), это просто вопрос времени, когда цветной человек из Третьего мира сядет за тем столом в доме No12501, Олд Коламбиа Пайк, Силвер Спринг, Мэриленд (хотя думается, что гораздо больше времени потребуется для того чтобы мы могли свыкнуться с мыслью о ней на этой должности).

Перемены, которые произошли в адвентистском медицинском служении за морями, тоже весьма показательны. Бывали времена, когда адвентисты могли очень гордиться своими «драгоценностями», рассеянными по всему Востоку и даже до края земли — нашими миссионерскими госпиталями. Мы были известны по всему миру благодаря нашим учреждениям подобного рода. На самом-то деле, в некоторых кругах только этим-то мы и были известны.Чиновники Американского Госдепартамента и туристические агентства советовали американским туристам и всем остальным, что если случится с ними какая-нибудь медицинская нужда где-то на краю света, например, в Бангкоке, Рангуне или Сингапуре, лучшим местом где преклонить
голову окажется ближайший адвентистский госпиталь.

Высшие слои местного населения тоже хорошо знали нас, а в некоторых местах адвентистский госпиталь являлся единственным оазисом западного здравоохранения на целые страны. Все это складывается в захватывающую историю, не менее захватывающую, чем судьбы людей, которые все это совершили!

Но теперь все это выглядит по крайней мере бледновато. О да, некоторые из них многого добились — немногие. Но западная медицина внедрилась в эти страны при поддержке, спонсировании со стороны государства. Согласитесь, не так-то легко оснастить маленький старенький миссионерский госпиталь новехоньким зданьицем на улочке, оборудованным самой новейшей медицинской техникой, на которой
работают местные жители, которые прошли курс прекраснейшей подготовки за тем же морем, и в котором все приспособления, включая и медикаменты — произведения искусства.

В некоторых местах все, что говорит в нашу пользу заключается в нежной и любвеобильной заботе, которая, впрочем всегда была
визитной карточкой христианского госпиталя (это все еще сила, с которой надо считаться) да в изредка мелькающем белом лице, которое напоминает людям (по крайней мере старшего поколения) о былых временах.

Методы миссионерской работы здесь, на родине, изменились еще больше. В те давние дни церковный рост в Северной Америке происходил в основном за счет массовых евангельских программ. Местный пастор и его команда, иногда евангелист из местной конференции проводили подготовку к кампании, наводняя окрестности пригласительными буклетами (зачастую весьма мрачными), устанавливая палатку, привезенную из конференции на свободном
месте, по возможности как можно ближе к центру города, вывешивая
бросающийся в глаза рекламный щит и ожидая огромных толп, в стечении которых они вообще-то и не сомневались хотя бы по той причине, что их шоу было единственным в городе.

Аудитория, как правило, состояла из верующих в Библию и посещающих церковь людей. Конечно, большинство из них имело весьма смутное представление о том, что на самом деле представляла собой Библия, за исключением, может быть некоторых самых известных историй, поэтому если евангелист доказывал что-то на основании Библии, как правило это их убеждало. Местные же пасторы (в большинстве своем протестантские) могли более или менее успешно предостерегать свою паству по утрам в воскресенья, дабы та не попала в сети адвентистов, летящих на крыльях ночи, и даже предлагали свою интерпретацию спорных текстов, которые использовались адвентистами. Некоторые из них были настолько недалекими, что вовлекали евангелиста в публичные диспуты, которые они, естественно, не могли выиграть, если твердо держались Библии короля Якова.

Вот это были деньки! Дни, наполненные трудностями, особенно для миссионера-студента-медика и его молодой супруги, которые были прикреплены к евангелисту, но это были дни приключений, восторга и значимости. Они были народом Божьим, Остатком, истинной церковью, посланной чтобы завершить работу в этом мире.

Я был студентом-миссоннером в то время. Еще мальчиком, я помогал в
работе евангелисту, который приезжал в наш город,. На меня лаяли соседские собаки, когда я проходил по вверенной мне территории, распространяя пригласительные на еженедельные встречи. Я помогал рассыпать опилки, которые покрывали пол в миссионерской палатке, устанавливать лавочки или стулья и управлялся с проектором, который показывал этих жутких зверей из Данииловых пророчеств. Позже я окончил миссионерские курсы в Тихоокеанском Унионном колледже (тогда еще не было семинарии там) и меня пригласили работать в штате Юта в качестве поющего евангелиста, не меньше.

Это было время Второй мировой войны и евангелист делал поразительные успехи, иллюстрируя военными сводками Армагеддон и ему подобные события. Война также давала темы для притягивающих внимание плакатов, наклеенных на витрину магазина, которую мы случайно арендовали. Конечно, потом были и другие евангельские кампании, но почему-то эту я запомнил более всего.

Потом пришло телевидение и телеевангелизм, и мир уже никогда не будет таким, каким он был до этого. Как вы собираетесь управлять вниманием людей и привлекать их на собрание после того, как они увидели что такое телевизор? Чтобы выжить, евангелистам приходится поклоняться Голливуду и Мэдисон Авеню точно так же, как и всем остальным.

Мысль ясна и не оставляет сомнений — времена имеют свойство изменяться.

Жак Провонша «Остаток в кризисе»