НАДЕЖДА НА ЕДИНСТВО ЦЕРКВЕЙ

Я был и остаюсь лояльным членом моей церкви. Я верю в Бога и в Христа, но, однако, не верю «в» церковь. В самой церкви я выступаю против любого отождествления с Богом, против самодовольного триумфализма и эгоистичного конфессионализма, я открыт для всей христианской общины, для всех церквей.

В течение десятилетий я расширял свое видение: от идеи единства церквей до идеи мира между религиями и до подлинной общности наций. Теперь, на склоне своих лет, перевалив за восьмой десяток, мне еще труднее, чем раньше, высказывать предположения, какие ожидания могут исполниться. Поэтому в этой последней главе я говорю о spew — на что я надеюсь. Моя надежда, мое троичное видение надежды, разделяемое многими, переживет мою земную жизнь.

Всю свою жизнь богослова я посвятил обновлению Католической церкви и богословия, равно как и экуменическому взаимопониманию между христианскими церквами. Мне было дано увидеть успехи, в первую очередь при папе Иоанне XXIII и во время Второго Ватиканского собора.

Но мне пришлось испытать и неудачи, главным образом в период пост–соборных пап: они, вместе со своим куриальным аппаратом власти, предали реформаторский собор и, чтобы не допустить реформ, реконструировали средневековую, антиреформаторскую, враждебную современности римскую систему с полностью ручным епископатом.

Но верно предупреждение: «Кто опоздал, того накажет жизнь». За блестящим фасадом папской церкви уже трудно скрыть распад пастырских структур: вымирание целибатного духовенства, бесконечные скандалы с обвинениями в педофилии, тысячи общин без священников, массовый характер продажи церковных зданий, принудительное слияние приходов в гигантские территориальные «пастырские единицы» — и при этом все меньше крещений, все малолюдней на богослужениях, все меньше венчаний, из церкви уходят эмансипированные женщины, отсутствует интерес у молодежи… Заставят ли растущие нужды и снижение собираемости церковных налогов все же провести реформы?

Я надеюсь не на унифицированную единую церковь, в которой переплавлены в единое целое конфессиональные, региональные, а также национальные особенности христианских церквей. Я надеюсь на экуменическое единство христианских церквей в примирении и сохранении их различий. Но не блажь ли, не безумно ли завышена моя надежда? Нет, она реалистична и ее осуществление уже давным–давно начато с основания церкви.

Поэтому я не оставляю надежды: экумена христианских конфессий возможна, она необходима! Она должна вырасти снизу и заставить руководство церквей признать себя. Вот мое видение:

— Догмы, созданные людьми и разделяющие сейчас церкви, уступят место Божьим истинам и евангельской вести Иисуса. Будут распущены средневеково–архаичные структуры, которые третируют людей, в особенности женщин, как нижестоящих. Непомерный церковный аппарат, в течение веков стягивавший к себе все больше власти, уменьшится до человеческой меры.

— Наконец‑то будут отменены средневековые привилегии и претензии Католической церкви к другим христианским церквам, их миссии и богослужениям. Непогрешимый папизм и псевдохристианское обожествление папы уступят место миссии в духе апостола Петра, служащей единству всего христианского мира и осуществляемой в рамках синодальных и соборных структур.

— Но также и присущие протестантизму библейский фундаментализм, тенденции к расколу и региональная провинциальность отойдут в сторону во имя церкви, ответственной за мир, во имя просвещенной «христианской свободы», которой чужда как морализирующая самоправедность, так и догматическая нетерпимость.

— Равно и восточный ортодоксальный традиционализм и литургизм будут преодолены. Они трансформируются в христианство, одновременно имеющее глубокие корни в традиции и связанное с современностью, которое сможет действовать как закваска при формировании новой политики и общества, в том числе в восточно–европейских странах.

Одним словом, не идеальный церковный мир, а церкви, все более ориентирующиеся на Евангелие и открытые к нуждам современников.

Ханс Кюнг «Во что я верю»