#сейболд #умирающие_общины #приоритет_на_организацию #страдающие_общины

ПОЧЕМУ ТАК МАЛО БОЛЬШИХ ОБЩИН?

Этот вопрос я услышал, когда его задали на уроке субботней школы – и задали риторически, то есть, задававший его уже имел ответ. Он выразил мнение, что у нас нет больших церквей потому, что наша вера слишком строгая для большинства людей. Слишком многое нужно оставить: алкоголь, табак, мясо, десятую часть ваших доходов, и футбольные матчи по субботам. Он сказал: «люди не хотят таких жертв». По его мнению, церковь христиан адвентистов седьмого дня не предназначена для всех. Как в слогане военно-морских сил, нам нужно «несколько хороших мужчин». То же, что касается невоцерковленных, то «узки врата и тесен путь… и немногие находят их».

Этот ответ показался мне слишком упрощенным, с несколько преувеличенным самомнением. На самом деле, многие церкви требуют служения и жертв. Что касается наших нетрадиционных доктрин, я видел людей, которые стекались в религиозные группы с гораздо более странными требованиями, чем наше поклонение на день раньше, чем остальные, и выбрасывание ветчины из супа.

Я предлагаю другую причину: в нашей конфессии мы не сделали развитие общин нашим приоритетом. Вместо того, чтобы сделать поместную общину центром нашей совместной жизни, мы перевели внимание наших членов церкви на служения, которые становятся нашим общим делом. Мы усердно трудимся на благо школ, колледжей, госпиталей, издательств, медиа служений, администраций, миссий и евангельских программ, но создание сильной, здоровой общины никогда не было важным для нас делом, даже для тех, кто к этим общинам принадлежит.

Ряд факторов, проявившихся в нашем развитии как нового религиозного движения в 19 столетии в Америке, сделали нас более сконцентрированными на нашей конфессии, чем это было у других протестантских церквей. Возможно, наиболее важную роль здесь сыграла наша уникальная весть. Мы выросли из консервативного протестантизма, но, как некоторые другие рожденные в Америке секты (Христианская наука, Мормоны, Свидетели Иеговы), отличались нетрадиционными чертами. Нас отдалила суббота, диетические ограничения и вера в скорое пришествие Иисуса.

Тем не менее, ключевой особенностью нашего социологического развития, на мой взгляд, были не суббота и не Второе Пришествие, но наш страх перед Римским Католицизмом. Расширяя эту антипатию на все другие протестантские церкви, которые последовали за католиками в проведении богослужений по воскресеньям, мы эффективно отделили себя от других христиан. Результатом стало то, что нам стало нужно идентифицировать себя на с общиной, а с конфессией: сперва мы были адвентистами седьмого дня, а уже потом членами какой-то общины церкви адвентистов седьмого дня.

В то время, как община может примириться с некоторым количеством инакомыслия, все же черты того, как должны выглядеть адвентисты седьмого дня, рисуются не на уровне общины, но централизованно. Все мы, по всему миру, изучаем тот же самый урок субботней школы. Мы получаем те же самые журналы. Мы встречаемся в официальной обстановке вместе раз в пять лет, чтобы сформировать наше учение (хотя наши культурные различия и монументальный размер этих собраний означает, что демократические процессы на них неуклюжи, и ими легко манипулировать). Во время публичного евангелизма мы проповедуем систематическое богословие нашей организации, и в этом тоже есть очевидное единообразие в представлении того, что делает человека адвентистом седьмого дня.

Таким образом, осознание себя движением, готовящим скорое пришествие Иисуса, сделало поместные общины кажущимися временными и неважными по сравнению с большими задачами, которые мы должны сделать, и миром, который нам предстоит завоевать.

Второе, большинство наших ресурсов, финансовых и кадровых, контролируется конфессией. Десятина, наше самое большое пожертвование, не менее, чем в два раза больше, чем поместная община может собрать для собственного использования, и все эти средства идут для использования в конференцию. Члены церкви могут верить, что вся десятина возвращается назад к ним в виде зарплат их пасторов, но на самом деле, политика распределения десятин умопомрачительно сложная, и в большинстве конференций Северной Америки остается лишь треть собранной десятины, которая идет на зарплату местным пасторам.

В то время, как наши Основы вероучения упоминают десятины и приношения, я часто обнаруживаю, что члены церкви думают, что бюджет местной общины – это место, куда стоит жертвовать, лишь если у тебя избыток средств. И это означает для пастора, что он должен рекламировать пожертвования на общину, постоянно ноя, что совсем не требуется для того, чтобы люди возвращали десятину.

Пасторов обучают, выбирают, нанимают (или увольняют), оплачивают, рукополагают и контролируют организации конфессии. Хотя сегодня срок пасторского служения на одном месте больше, чем было, когда я начинал служение, но следы той философии, что я слышал тогда, остаются: ни один пастор не должен оставаться в церкви больше 3 или 4 лет, иначе растет лояльность к общине, которая умаляет верность всей нашей конфессии.

Пастор другой протестантской конфессии сказал мне, что «в нашей традиции, служители больших, успешных и растущих церквей являются суперзвездами. Все мы знаем, кто они, и стремимся стать ими». Однако, став пастором в церкви адвентистов седьмого дня, в момент рукоположения, вы далеко уходите от зависимости от своей общины: нет никакой разницы по льготам и зарплате, будете ли вы пастором района из четырех общин со школьным образованием, или доктором с церковью в 1000 человек. В этом проявляется привлекательная идея равенства. Но, как я уже упоминал в статье в прошлом месяце, это также означает, что тогда лучшим способом для пастора получить признание (и немного больше денег) становится переход на работу на один из многих уровней церковной организации.

В-третьих, мы, адвентисты седьмого дня, потратили много усилий и денег, чтобы развить эффективные школы, колледжи, и отделы церковной организации, и большинство из этих учреждений имеют прямые связи с членами церкви. Несколько раз я присутствовал на дискуссиях советов о том, чтобы закрыть какую-нибудь школу, или объединить конференции, или офисы унионов, и я был удивлен тому, с какой страстью люди защищают учреждения, которые, на самом деле, не сильно влияют на их жизнь, и к которым они ни имеют никакого личного отношения. Тем не менее, мы чувствуем прочные связи с этими учреждениями, по крайней мере, они сильнее, гораздо сильнее, чем связи с общинами, которые служат нам каждую неделю. Поэтому не нужно удивляться, когда наши самые успешные общины находятся вокруг наших учреждений, — это единственные места, где вы сможете найти действительно большие общины адвентистов седьмого дня.

В-четвертых, адвентистские средства массовой информации обходят поместные общины, и делают это очень эффективно. Это было верно в отношении адвентисткой прессы (учреждения, наиболее ответственного за распространение нашего учения в начале), а теперь наши электронные медиаресурсы имеют большой успех в достижении членов церкви адвентистов седьмого дня напрямую. Это уже не новость, хотя я догадываюсь, что это рекламируется больше, чем в те времена, когда моя бабушка настраивалась на Голос Пророчества и Тихий Час и посылала им небольшие пожертвования. Эти новые сети обеспечивают непрерывное, высококачественное вещание, хотя оно и направлено сегодня на членов церкви (и члены церкви отвечают поддержкой этих СМИ из своих десятин), а не на «чужих», к которым обращались наши ранние СМИ.

Конечно, нам было бы мелочно думать о мегацерквях, как о признаке успеха, как неправильно было бы думать о том, что успех нашей веры зависит (по мнению человека из класса субботней школы) от количества вещей, которые мы оставили. Фокус нашей конфессии помогает нам построить учреждения мирового класса – больницы, университеты и средства массовой информации, которыми мы по праву гордимся. Хотя наше богословское единство становится несколько поношенным в Северной Америке, мы все еще держимся вместе. У нас очень умелое и в основном хорошо развитое служение, и наш народ все еще один из самых щедрых жертвователей в христианстве. И у нас есть некоторые удивительно посвященные общины. Даже направляя энергию и ресурсы в конфессию и ее учреждения, они способны служить людям, проводить евангелизационные мероприятия и поддерживать церковные школы.

Тем не менее, маленький размер большинства общин ставит вопрос о нашем будущем. В Северо-Американском Дивизионе около 60% наших членов церкви находятся в 10% наших общин, в самых больших из их. Это означает, что большая часть наших церквей борется за то, чтобы выжить. Крупные районы, такие, как Кливленд или Питтсбург, не имеют большой флагманской церкви, потому что там нет адвентистского колледжа или госпиталя. Многие из наших общин близки к закрытию, или время от времени закрывают свои двери. Я предсказываю, что в течение следующих десяти лет число общин в САД сократится на четверть. Будут ли они заменены на новые общины – остается большим вопросом.

Порой я обнаруживаю пренебрежительное отношение части лидеров церкви АСД по отношению к поместным общинам. Их жадность, проявляющаяся в притягивании лучших ресурсов в сторону организации, минимизирует важность работы на местах. Хотя мы и говорим, что администрация церкви существует для того, чтобы служить общинам, то, как мы используем ресурсы, ставит общины на роль франшизы, чье существование нужно для поддержки учреждений конфессии. Члены церкви могут думать точно таким же образом, считая, что их ответственностью является поддержка большой работы где-то в другом месте. «Правда, что не сильно уж много событий происходит в нашей маленькой церкви, но вы должны посмотреть на нашу штаб квартиру в Силвер Спринг! Вам нужно поглядеть на наш университет Лома Линда! Вам нужно услышать, как Давид Эшрик проповедует по телеканалу! Вот частью чего я являюсь!»

Нет способа, чтобы наверняка узнать, является ли та централизованная структура, которая у нас сейчас есть, самой лучшей для нашей необычной вести и миссии, или можно найти нечто лучшее, когда у нас будут менее запуганные сильные общины, и больше ресурсов будет вкладываться в их строительство, а не в учреждения разного типа.

Тем не менее, это действительно помогает понять, пожалуй, почему в церкви адвентистов седьмого дня нет эквивалента Уиллоу Крик или Саддлбек. Это не то дело, которым мы занимаемся.

Лорен Сейболд – пастор в штате Огайо, и редактор журнала Адвентист Тудей.
========================================
Перевод Сообщества Прогрессивные Адвентисты