Я ПОТЕРЯЛ ВЕРУ

Я ПОТЕРЯЛ ВЕРУ


Я ПОТЕРЯЛ ВЕРУ

— Я потерял веру — это крик со всех сторон.

— Я раньше верил, все было так хорошо, так просто.

— Я не могу верить, больше не получается.

— Как Вы можете верить, а вдруг это неправда.

Мне просто отвечать на эти вопросы. Потому что я тоже потерял веру. Ту понятную простую веру без вопросов, без сомнений, без размышлений. Веру в медведя Серафима Саровского, веру в Марию Египетскую, идущую по воде, веру, что каждое слово в Священном писании священно, в том смысле, что оно всегда было именно таким, неизменным раз и навсегда, в богодухновенность церковно-славянского языка, в единственно-спасительность старого стиля, в то, что не поститься нельзя, а не причащаться можно. В непорочность священников, в святость Патриарха, в безупречность канонов и решений святых соборов. В то, что человек с номером автомобиля «666» продал душу дьяволу.

Очень часто, когда разговариваешь с людьми, которые потеряли веру, оказывается, что верить они перестали оттого, что узнали, что у их священника есть любовница или, что епископ в их местности голубой. Или что настоятель собирал на ремонт часовни денег в несколько раз больше, чем ему было нужно. Из-за того, что он оказался за Путина или против Путина, в зависимости оттого, за или против чего был сам потерявший веру.

Мир, такой сладкий, стабильный добрый мир, который многие из нас обрели в церкви. среди всеобщего зла и нестабильности, пополз, перед нашими глазами, стал рушиться, всюду мы увидели грех, всюду непрочность. Любви мало, а часто и вовсе нет, никто никому не уступает. Всюду стяжание. Всюду похоть и сластолюбие. Всюду унижают слабых. Всюду тоталитарность. Очень мало снисхождения и милосердия. Почти нет прощения и жертвенности. Одним словом, всюду люди. Всюду люди, и я среди этих людей. Всюду в Церкви люди, которые оказались людьми, как все, которые разочаровали меня и за Ее стенами.

И вот я среди них стою разочарованный. Они мне лгали, в том, какие они. Они только изображали из себя особых, необыкновенных, вот тех, к которым я когда-то пришел, потянулся. Они разочаровали меня. Им нет веры. Вот я стою, а кругом пустыня, такая же пустыня, как и везде. Что я здесь делаю? Зачем я здесь. И ни Церковь и ни кабак, и ничто не свято…

Это первый, самый простой слой проблем, которые уводят человека от веры. Когда ты не разобрался, а во что ты верил. Зачем ты сюда пришел. Что ты хотел найти и что нашел. Клуб по интересам? Тихую гавань в бурном море мирской суеты? Единомышленников? Место, где не работают физические законы и всюду круглые сутки творятся чудеса? Святых непорочных батюшек-прозорливцев? Старцев — добрых волшебников? Ну да, это все можно у нас в Церкви найти. Я встречал, мне попадались, я радовался, когда находил. Находил людей необыкновенных, видел чудеса невиданные. Испытывал духовные чувства невыразимые. Но видел и ложь, и зависть, и нечестие, и тщеславие до небес, и блуд, и… чего только я не видел.

И вера моя колебалась, она шаталась, тряслась, как сухая былинка на морском берегу, обуреваемая всеми возможными ветрами. Привычный мир рушился, вера ломалась, падала, ей незачем было снова восставать. Не за что ей было зацепиться.

Но оставалось утешение. Когда я перебирал по пальцам, что же для меня главное в моей вере, в моей церковной жизни, что в основе, от чего я не откажусь, а без чего могу прожить, когда искал варианты, а куда бы мне отойти отсюда, где столько постигло меня разочарований, я не находил такого места, мне некуда было идти, ровно как апостолу Петру:

— Куда нам идти, Господи от Тебя? Ты имеешь глаголы вечной жизни.

Везде одно и то же, везде земное одинаково недостаточно для поисков Неба. Нету Неба на Земле. Куда ни пойдешь, не найдешь его. Всюду тлен и грех и суета. И все оканчивается со смертью. Так куда же идти?

Христос. Я пришел сюда, потому что Христос позвал. Позвал меня к себе. Это было много лет назад, я жил как жил. И вдруг Он позвал, и я побежал за Ним сломя голову. И прибежал сюда. Так куда же мне идти?

И вот тогда приходят вопросы, от которых трудно уходить, на них трудно закрывать глаза, от них некуда деваться, на них нет ответа.

— А с чего ты вообще взял, что то, во что ты веришь – истина? Что это так и есть на самом деле? Что Евангелия не лгут? Что Христос и правда таков, как ты Его себе представляешь? Что весь твой прекрасный опыт, вот того новоначального призыва, не был просто каким-то уходом не пойми куда. Тебе было одиноко. Ты был неудовлетворен. Ты искал, и вот. Тебе понравились ответы на твои вопросы. Тебе тогда понравились люди, которые тебя окружили. Тебя очаровали песнопения, архитектура, история, язык, образы. Тебя поманили надеждой. Поманили примером святых, многие из которых вообще не существовали. А в жизни других не было многого из того, что тебе казалось таким важным и близким, за что ты полюбил их. У тебя сложился свой собственный мистический опыт, который вполне мог оказаться сложной галлюцинацией, самовнушением. Ты слышал рассказы об опыте других, но почему ты решил, что они стоят доверия?

У меня нет никакой уверенности в то, что моя вера действительно отражает реальную картину действительности. И эта уверенность ниоткуда не сможет взяться. У нее нет источника. Чувственный опыт, мой собственный? Ему нет доверия. Опыт других людей? Ну и что, это их опыт. Писание? Жития? Да ведь это все могут быть просто россказни. Какие есть доказательства у твоей веры?

Послушайте, я достаточно образованный человек для того, чтобы вообще не верить ни в какие доказательства. Доказательств не существует, никакое рационально познание не абсолютно, оно все изначально строится на посылках, не имеющих никаких доказательств. Я много про это знаю и сам про это даже преподавал. Наши знания строятся на вере. Вера изначальна. Даже такой ключевой момент, как само существование этого мира – есть предмет моей веры. Возможность познать этот мир – предмет моей веры, да и существование самого меня – предмет моей веры. Это азы, я не буду их сейчас развивать, но мне это очень хорошо известно. Никаких доказательств чего бы то ни было не существует. Есть аргументы так или иначе соответствующие нашему критическому аппарату. И на каждый аргумент в пользу существования Бога или того, что этот Бог и Христос – одно, есть сотня контраргументов, а на их контраргументы есть мои встречные контраргументы и так без конца, без конца, без конца…

В чем проблема? В чем моя проблема?

Я подменил свою веру знанием. Вот и все. А знания я подкреплял доказательствами. Из чужого опыта – книжные или словесные. И из собственного, который мне казался абсолютным и проверенным. Но любые доказательства, любые свидетельства ущербны и не полны. Они никогда не доказательства. Они могут заслуживать доверия или не заслуживать. Доверия, понимаете? Доказательства поверяются доверием, то есть верой.

Замкнутый круг. Из него не вырваться. В этом порочность веры как знания. Веры как уверенности. Потому что Бог никогда не дает знания. Не дает доказательств, неопровержимых доказательств никогда не дает. Он предлагает тебе веру как свободный выбор. Без неопровержимых доказательств. Без стопроцентных свидетельств. Веру как риск.
Веру как надежду.

Да, я когда-то услышал о Христе. Я полюбил Христа. Я пришел в Церковь. Я полюбил Церковь. Я полюбил Церковь, потому что в ней я как раз и нашел Христа, узнал о Нем и встретил Его. И полюбил Его. Я встретил и полюбил не какого-то там Христа, а Любящего меня. Это был ответ на Его любовь ко мне. На Его призыв ко мне. На Его неземную красоту. На его неземное милосердие. На Его неземное божественное умаление. На Его служение мне. На его жертву мне. На Его страдания за меня и на Его смерть за меня. На Его Воскресении для меня.

Хорошо, думаю я, пускай мне все это показалось. Пускай я все это сам себе придумал, я придумал такого Бога. Или мне внушили, что Бог такой. Доказать, что это так или не так, невозможно. Ну, понимаете, невозможно. Но я буду надеяться, что это именно так. Я сформулировал свою веру. Я ее переформулировал. Я понял, что как уверенность, она для меня невозможна. А возможна лишь как надежда.

Но случилось чудо. Из шаткого состояния «уверенность», из которого она то и дело сваливалась в «неуверенность» и дальше все больше в «неверие», а, следовательно, и в «безнадежность», став «надеждой» она так и осталась Надеждой.

Я надеюсь, что Бог есть. Я надеюсь, что Бог мой Отец. Я надеюсь, что Христос – Сын Божий. Я надеюсь, что Он любит меня и хочет, чтобы я был с Ним. Он для того меня и создал, чтобы я был с Ним. Я надеюсь на это. Я надеюсь, что Он хочет меня спасти. И я надеюсь, что Он спасет. Я надеюсь, что Он со мной во все дни до скончания века, что бы я ни сделал и куда бы я от него ни убегал.

Я надеюсь. Понимаете? Надеюсь.

Потерял ли я веру? Вроде бы потерял. Многие так скажут.

Приобрел ли я веру? Мне кажется, приобрел.

Я верю. Я надеюсь.

Люди, которые считают меня, живущего надеждой, безответственным, задают мне вопрос:

— А что если все на самом деле не так? Ведь это же безответственно жить неверно, точно не зная, правильно ли ты живешь, правильно ли ты веришь.

Я отвечаю:

— А как вы сами-то, считающие себя ответственными, собираетесь хоть что либо проверить? Ну как? Ничего проверить нельзя. Бог, Христос, оставляет нам последнюю, наверное, самую важную из возможных свобод, любить Его и выбирать Его без каких-либо доказательств. Просто так. Совершенно безответственно. Он оставляет нам свободное решение и свободный выбор. Он оставляет нам величайший из рисков. Выбрать Его просто так. Ни за чем. И ни почему. Без подтверждений. Выбрать Его просто за Него самого. Просто потому, что Он такой. Он такой, к которому невозможно не тянуться. Но в это мнет принуждения. Никакого принуждения. Он такой, к которому очень хочется тянуться. Он такой, который желанен. Мне хочется быть Его, принадлежать Ему, да-да, тянуться только к Нему. Быть с Ним и только с Ним.

— Так верите ли Вы в Бога, Илья Ароныч?

— Я не знаю. Верю? Не знаю. Я надеюсь.

Илья Забежинский

+ Комментариев пока нет

Добавьте свой

Войти с помощью: