ВОСКРЕСЕНИЕ — НАСТОЯЩЕЕ БУДУЩЕЕ

Математически воскресение Иисуса — факт прошлого, двухтысячелетнего прошлого. Но время это не математика, это человек. Для Иосифа Аримафейского воскресение — прошлое? Для Марий? Для дьякона Стефана? Ага, прошлое, ведь оно было два часа назад, а два часа назад это прошлое, так? Но чем два часа отличаются от двух тысячелетий? Это неправильный вопрос (ответ очевиден — ничем). Чем уверенность в воскресении как событии отличается от веры в воскресение?

Уверенность в воскресении как событии не меняет поведения. Ну, воскрес. Рад за Иисуса, а мне что с того?

Вера в воскресшего есть то, что меняет поведение. Как меняет? По-разному, люди ведь разные. Евангелист Лука сделал ударным примером коммунизм: первые верующие в Иерусалиме организовали общину с общностью имущества.

Кончилось это предсказуемо: христиане других городов были вынуждены постоянно посылать в Иерусалим деньги. Скудное общество с мощным имущественным расслоением. Если сто нищих и один богач скинутся, выйдет сто один нищий. Раскулачивание получается.

Но хотя бы попробовали!

Не все, заметим, пробовали. Лука говорит, что уверовал и крестился министр финансов государства Куш, но не утверждает, что министр покинул свой пост или хотя бы раздал свои личные деньги беднякам. Рабов своих на волю вроде не отпускал. Целомудреннее жить не стал, потому что и так был кастрат («евнух»).

Так что изменилось в поведении господина министра? Смиреннее стал. Тормознул (точнее, «сошел с колесницы», по выражению Луки). Бог-то, оказывается, не в силе насилия, а в силе Духа Святого. Значит, притормози и поверни. На поровоте всегда тормозят, чтобы не вывалиться.

Вера в воскресение и есть торможение с точки зрения веры в убийство. Верующий в убийство бомбит города, стреляет в людей, сажает их в тюрьму. Верующий в Воскресшего так не поступает, и уже этого достаточно, чтобы на тебя взъелись.

В итоге дьякона Стефана побивают камнями, а он кричит: «Вижу Сына Человеческого справа от Бога».

Ну, видит, и что с того?

А потом Павел видит Сына Человеческого перед собой, окровавленного.

И что с того?

А если вы увидите перед собой окровавленного человека, который смотрит на вас не страдальчески, требуя помощи и лечения, а как отец и друг, вы что сделаете?

Ну вот притормозите.

Это и есть вера в воскресение.

А за вами люди едут. Вы притормозили, они въехали вам в зад. Вы устроили пробку. А они на танке едут, они защищать отечество от агрессии едут. И что они с вами сделают?

Три года они вам дадут за отказ служить в армии.

А за уверенность в том, что Христос воскрес, ничего не дают. Она никого не волнует. Дело прошлое. Вот торможение — дело настоящего и будущего, и оно и есть вера в Воскресшего.