Нигде и никогда Христос не дает определений Царствия. Он говорит о нем образно, прикасаясь к этой тайне, но не раскрывая ее. Действительно, есть вещи, которые невозможно втиснуть в узкие рамки словесных понятий. Вновь и вновь мы напоминаем самим себе и друг другу, как Лис Маленькому Принцу, что главного не увидишь глазами и не выразишь в словах. К Царствию это относится в полной мере.

Что же говорят о нем притчи? Оно начинается с малого, как горчичное зерно, но оказывается самым великим в этом мире (Мф 13:31—32). Оно — самое ценное сокровище, ради которого не жалко пожертвовать всем остальным (Мф 13:45–46), — и в то же время его нельзя до времени отделить от того всего остального, как отделяют плевелы от пшеницы (Мф 13: 24—30). Вход в него открыт только тем, кто приложит определенные усилия и заранее обо всем позаботится, чтобы не остаться без масла для светильника и без подобающей одежды (Мф 25:1 — 13), — и в то же время оно подобно неводу, который сам захватывает рыб всякого рода (Мф 13:47—48). Оно требует тщательного расчета и подготовки, как строительство башни (Лк 14:28—30) или дома на твердом основании (Мф 7: 24–27) — и в то же время оно вторгается в нашу жизнь неожиданно, как внезапно вернувшийся хозяин дома (Мк 13:34—37). Оно требует приумножения того, что было вручено тебе Богом, как пускают в торговый оборот серебро (Мф 25:14—30), — и в то же время домоправитель, направо и налево раздававший добро своего хозяина, становится в нем образцом для подражания (Лк 16:1—8).

Не слишком ли много образов приводим мы тут, спросит удивленный читатель — ведь не во всех этих притчах упоминается слово «Царствие»? Верно, но точно так же не во всех них говорится о Боге, и в то же время все они — о пути человека к Богу и о служении ему. Царствие Небесное стоит в самом центре учения Христа, и о чем бы ни говорил Он ученикам, это было обязательно о Царствии: как найти его, как жить в нем, как его не потерять. Проповедь Христа — это Евангелие Царствия, притчи — это тайны Царствия, ученики — сыны Царствия. И даже сочувствующий Христу член Синедриона по имени Иосиф называется не иначе как «ожидающий Царствия» (Мк 15:43) — этим уже сказано всё.

Но такое богатство образов порождает на самом деле больше вопросов, чем ответов. Эти притчи звучат как сборник загадок — что же такое это самое Царствие, если оно может быть столь разным? Ответ, по–видимому, кроется не столько в отдельных формулировках, сколько во всех четырех Евангелиях сразу: это нечто такое, что возникает между Христом и Его учениками и составляет самую суть их жизни. Можно было бы назвать это безукоризненным исполнением Божией воли, но такое понятие есть во многих религиях — например, соблюдение Моисеева закона и будет таким следованием Богу. Но здесь речь идет о чем то большем…

В детстве все мы мечтали о прекрасных тридевятых царствах, о сказочных правителях далеких стран. Наверное, это во многом и есть мечта о Царствии. Рыцари за круглым столом короля Артура не просто исполняют волю своего правителя — они живут в единении с ним, он принимает их как самых близких людей и разделяет с ними пиршества и страдания, жизнь и смерть. Наивысшую степень такой близости между царем и его подданными, а точнее, его соправителями, мы и находим в Евангелии, причем не в одной или нескольких притчах, а во всей евангельской истории.

Впрочем, у нас есть и конкретные указания, как именно следует жить в этом Царствии, — это прежде всего Нагорная проповедь (Мф 5:7). Ее радикализм поражает: да ведь так просто нельзя жить! Если после удара по правой щеке всегда будешь подставлять левую и безоговорочно давать просящему у тебя, очень скоро, буквально через пару недель, вся твоя жизнь пойдет под откос (5:39). Нет, мы так не живем, и потому христианам постоянно приходится самим себе это объяснять. Например, насчет щеки еще древние толкователи (например, Ориген) заметили, что нельзя понимать это выражение буквально: ведь бьют обычно правой рукой, значит, первой страдает левая щека! А уж насчет того, чтобы никогда не заглядываться на красивых женщин (5:28) — так это и вовсе кажется мне физически неисполнимым. Что же, так и жить с чувством неизбывной вины? Или перетолковывать всё символически?

На самом деле, наверное, эти требования можно и нужно понимать буквально — таковы законы Царствия. В этом падшем мире мы очень часто не дотягиваем до них, да и не всегда это требуется (так и Сам Христос в ответ на удар по щеке не просто подставил другую, но задал вопрос «что ты бьешь Меня?» — Ин 18:23). Но в Царствии они, безусловно, становятся нормой — и в той мере, в которой Царствие осуществляется в нашей жизни, в наших отношениях друг с другом, мы можем и должны придерживаться их уже сейчас. Собственно, Деяния и Послания апостолов и показывают нам, как эти нормы осуществлялись в жизни раннехристианской общины. У этих людей было «всё общее» (Деян 2: 44) не в том примитивном смысле, в каком, учили нас, будет при коммунизме, но в самом широком и полном смысле — у них была общая жизнь, горести и радости одного были горестями и радостями другого.

Трудно, очень трудно удержаться на такой высоте. Все люди несовершенны — так что делать, если один всё таки чувствует себя несправедливо обиженным? Христос ясно говорит: попробуй решить с ним этот вопрос миром, а если не выйдет — «скажи Церкви» (Мф 18:15 — 17). И уж сообщество верующих совершенно точно должно восстановить справедливость. Мы видим и из Посланий, что у первых христиан считалось позором судиться друг с другом перед язычниками (1 Кор 6:1–8). Сегодня, к сожалению, эта норма утрачена — христиане подают друг на друга в светский суд, а добиться элементарной справедливости внутри самой Церкви бывает неимоверно трудно, если вообще возможно…

Мы много говорим о Царствии, но жить по его образцу удается значительно реже.

Андрей Десницкий, библеист