#тай_гибсон #хороший_Бог #настоящий_отец

Возле макушки дерева находились две крепкие ветки, которые являлись очень удобной «колыбелью». Там я находился иногда часами, сидя и просто думая. Вообще-то большинство времени было проведено в чувствах. В чувствах, которые я не мог осмыслить. Я даже не знал, что мне думать. Мои мысли являлись бесформенными. Но мои чувства были очень отчетливыми, очень сильными. Это были чувства гнева. Чувства ненависти. Чувства глубокого желания, чтобы жизнь была другой, чем она на самом деле являлась в том доме внизу, который должен был быть домом. Почему-то я чувствовал себя хорошо находясь на дереве, несмотря на то, что здесь я чувствовал всю реальность с самой острой болью. По крайней мере, я находился в одиночестве. По крайней мере, я был далек от тех зрелищ и звуков, которые делали мою жизнь почти что невыносимой.

Но так как все мальчики должны есть, спать и делать домашние задания, то я всегда спускался с дерева. Моя мама звала меня и я неохотно спускался на землю, глубоко вздыхал и заходил в дом.
Иногда атмосфера в доме была радостной, но в большинстве случаев она не была такой. Моя мама всегда старалась быть радостной, а мой отец всегда пытался раздавить любую возможность радости. Эти воспоминания до сих пор являются яркими в моем уме, но я редко просматриваю их.

Мы сидели за обеденным столом и постепенно, с каждым глотком виски или водки, напряжение возрастало из-за мелочей. Из-за того, как была приготовлена пища, как мама проводила время, коммунальных платежей, что угодно. Иногда он хранил самообладание за столом и выпускал свою ярость среди ночи. Иногда он сбрасывал тарелки со стола или он просто переворачивал весь стол. В конце концов все это заканчивалось одним и тем же. Мама была избиваема, зачастую до окровавленного состояния, иногда до потери сознания. Мы, четверо детей, никогда не были затрагиваемы его жестокостью, но мы чувствовали ее под нашей кожей, в наших сердцах. По ночам мы сбивались в кучу в одной постели, плача до тех пор, пока изнеможение не заставляло нас уснуть.

Но вот пришел день свободы, по крайней мере для меня, по крайней мере в какой-то степени.

Моя успеваемость в школе ухудшилась. Моя учительница позвонила моей маме и объяснила ей, что я казался растерянным и даже не старался делать домашние задания. Она также сказала, что я был ребенком с интеллектом, который был выше среднего, но что мне придется повторить второй класс, если я не буду учиться. Мама стала беспокоиться за меня.

Однажды мама позвала меня сказав: «Тай, спускайся с дерева. Мне нужно поговорить с тобой, перед тем как Чарли вернется домой».
«Странно, подумал я, она назвала его Чарли».

Обычно, когда она обращалась к нам, детям, она называла его папой. В ее голосе звучала необычная неотложность. Я быстро спустился вниз и забежал в дом. Мама завела меня в каморку, которая находилась позади дома и закрыла дверь. Мы были наедине. Она начала говорить о моих отметках в школе. И затем она сказала нечто о том факте, что так как я являюсь самым старшим ребенком в семье, то я смогу понять то, что она желала рассказать мне. Она сказала, что возможно это поможет мне сконцентрировать свое внимание на домашней работе. Или может быть я не пойму этого и это сделает мою жизнь сложнее. Она не была уверена. «Но я думаю, что мне нужно сказать тебе это», сказала она.
Я был озадачен. «О чем это она говорит?» удивленно подумал я.
Она протянула свои руки и положив их на мои колени посмотрела мне прямо в глаза. Вспоминаю, я чувствовал себя, как будто она скажет мне нечто важное, то, что поможет мне. Она сказала сдержанной эмоцией: «Чарли не твой отец».

«Что?» воскликнул я.

Он был единственным, кого я знал в этой роли. Я всегда называл его папой. Я был озадачен. И тогда мама вынула конверт, в котором находилась фотография. Это была фотография другого человека. Его лицо не было знакомо мне.

«Его зовут Джонни, — сказала она, — он твой отец».

Она начала рассказывать мне о том, каким хорошим человеком он являлся. Он был добрым, забавным и не был жестоким. Она также сказала мне, что они были очень молоды, когда я появился на свет. Он очень любил всевозможные тусовки и не мог завязать с подобным стилем жизни. Таким образом, она неохотно оставила его после долгих предупреждений и упрашиваний. Она хотела жить «хорошей жизнью», она хотела всего лучшего для ее ребенка.

«Чарли не твой отец», повторила она. «Я надеюсь, что это как-то поможет тебе, потому что я знаю, что тебе не нравится, как он поступает с твоей мамой».

Хотя я не понимал, почему отношения не смогли сложиться у моей мамы с моим настоящим отцом, в тот день во мне произошла большая перемена. Снова и снова я повторял себе: «Он не мой отец». И каким-то образом, на том уровне, я был свободен; свободен не отождествлять его безобразия; свободен быть кем-то другим, а не им.

Я уже никогда не называл Чарли отцом после моего разговора с мамой. Моя успеваемость в школе значительно возросла. И я уже не залезал на дерево для размышлений, разве только для забавы. Но мое детское освобождение было всего лишь на всего тенью еще большего освобождения, которое следовало.

Наконец то после девяти лет ада на земле, мама развелась с Чарли и начала пытаться вырастить четырех детей своими силами.

Когда позже я встретился с Богом, случилось точно то же. Внезапно Бог оказался прекрасным. Я видел Его. Не Его лицо, но личность, характер, который состоял из желанных качеств, о существовании которых я только мечтал. 

Тай Гибсон «Взгляни новыми глазами»