Деяния зла вызывают миллион вопросов. Бог, с которым я вырос, не был для нас слишком большим утешением. Напротив, мы считали этого Бога источником зла, восседающим где то далеко на небесном троне и замыслившим мучения ребенка как часть своего плана. К Богу злодею никто не побежит за помощью.

Если вы читали роман «Хижина», то знаете, что главный герой, Маккензи, верит в Бога, который «сам по себе». Бог Отец для него – недосягаемое божество, спрятанное от взоров и священное, тьма, маячащая где то за спиной Иисуса и совершенно не похожая на Него по характеру. Тот Бог, как правило, разочарован людьми или вовсе разгневан на них; познать Его невозможно, как невозможно и достучаться до Него. Он неодобрительно смотрит на нас с огромной высоты.

Отправляясь в Хижину, Мак рассчитывал встретиться с этим Богом, но тот не пришел. И тогда Мак потерял контроль над собой и принялся громить хижину, обуреваемый гневом скорбящего отца и преданного возлюбленного.

Далекий, равнодушный Бог не явился ему по одной причине – его не существует. Он есть только в наших умах, замутненных религиозными доктринами и нашей болью. У этого Бога нет для нас ответа. Некоторые даже считают, что Иисус придет защитить нас от гнева и мести этого Бога (это совсем уже извращенное представление о Всевышнем). Этого Бога нужно задабривать, а если мы сделаем что то не так, на нас обрушится его ярость и осуждение.

Если бы Бог был «сам по себе», откуда взяться Вселенной, любви, взаимоотношениям? Любовь направлена на ближнего, она жертвенна, но если поначалу не было никакого ближнего и Бог был один, откуда взялось «Бог есть любовь»? Тогда не было бы никакого Бога любви; милосердный Бог, возможно, был бы, но не Бог любовь.

Вот почему Троица так важна для меня. Я верю в единого Бога, но этот Бог един в трех лицах, и этот божественный танец существовал всегда. В этом тесном кружении – жизнь, свет, музыка, смех, радость, изумление, покорность и добродетель. В нем – взаимопроникновение без умаления или поглощения чужой индивидуальности. В нем – великое празднование взаимоотношений, благодаря которым появилось все на Земле. В нем Бог, который есть Любовь, – Бог, который не может быть ничем, кроме Любви.

Да и зачем мне Бог, который хочет быть сам по себе? В пучине горя и пустоты мне нужен Бог, который хочет быть со мной.

Так что когда Бог Отец выходит из хижины, Он не похож на грозного Гэндальфа или величавого белобородого деда. Это Бог – Папа, всепоглощающий огонь неослабевающей любви, и Он является в облике толстой негритянки. И является не один. С Ним еще Двое, и Втроем они – едины.

«Тогда кто же из вас Бог?» – неуверенно спросил Мак.
«Я», – ответили трое в унисон.

Уильям Пол Янг «Хижина. Ответы»