Учение и практика в отношении чистого и нечистого мяса были особенно серьезной частью адвентизма. Я не знаю, что по этому поводу думает более молодое поколение адвентистов седьмого дня (и где мне найти это молодое поколение, чтобы у него спросить), но среди пожилых людей по отношению к этому учению еще есть запал. Спросите большинство адвентистов о том, что делает нас особенными, и диета обязательно будет включена в этот список. И совсем не будет редким услышать от кого-то, кто не посещал нашу церковь в течение десятилетий: «…но все эти годы, пастор, я не прикасался к свинине». Если люди за пределами нашего сообщества и знают о нас что-нибудь, они обязательно воспринимают диету как то, что отличает нас и их.

У доктрины о чистом и нечистом мясе не такая уж долгая история, она не была включена в список наших основ вероучения до смерти Елены Уайт. (Елена Уайт, похоже, пропустила обсуждение 11 главы книги Левит, и сразу перепрыгнула его к вегетарианству). В Библии упоминание о нечистой пище берет начало очень далеко от креста, в окружении ритуалов, имеющих отношение к очищению после родов или кожных заболеваний, которые никогда не занимали наш ум, чтобы их исполнить. И Иисус, и Павел отвергали идею о том, что то, что вы едите, имеет духовное значение. Иисус отметил, что еда, входящая в наши уста, после переваривания выходит из тела «вон», в то время как плохие слова и действия вскипают из самой глубины нашего сердца. Если Павел сказал: «Пища не приближает нас к Богу: ибо, едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем» (1 Коринфянам 8:8), то как еще можно прочитать этот текст, кроме полного отвержения праведности по пище?

(Некоторые считают, что Иисус говорил лишь об омовении рук, а Павел лишь о пище, предложенной идолам. Но в этом есть настолько большие логические пробелы, что через них можно прокинуть поросенка. Если Иисус имел в виду лишь отмену фарисейского омовения рук, зачем он объявил, что ничто, входящее в тело, не оскверняет его духовно? Зачем он вообще упомянул еду? Что касается Павла, если бы он упоминал только идоложертвенную пищу, зачем он в заключении говорит о продуктах, которые не делают нас лучше, когда мы едим их, и хуже, когда мы их не едим, ведь оба этих вида продуктов не относятся к идоложертвенной пище? И Иисус, и Павел здесь рисуют более широкие принципы, исходя из конкретных ситуаций).

Хороший адвентист здесь подпрыгнет, чтобы сказать: «Да, но эта доктрина – о здоровье». Именно так 22-ое основание веры, названное «Христианское поведение», и определяет учение о нечистой пище: «Это также означает, что, считая свои тела храмом Святого Духа, мы обязаны проявлять разумную заботу о них. Наряду с правильным режимом труда и отдыха, нам следует придерживаться, по возможности, принципов здорового питания и отказаться от пищи, признанной в Писании нечистой».

Но в реальной практике в расчет идет только сказанное в доктрине после союза «и». Если я вешу 180 килограммов, не двигаюсь, и ем только картофель фри, вы будете меня жалеть, но никогда не исключите меня из церкви. Но если меня поймают за поеданием сэндвича с беконом, даже если я бегун на длинные дистанции, обычная община будет рассматривать мой вопрос в совсем другом свете. Я стану плохим адвентистом седьмого дня, если закажу тарелку супа из омара, но я сохраню свое членство, если усядусь за двухкилограммовый стейк.

Поэтому давайте просто признаем, что правила адвентистов седьмого дня в отношении еды, так, как мы используем их на практике, касаются больше духовного осквернения, чем здоровья. Наша духовная идентичность в этой области касается не разумной заботы о наших телах (иначе у нас не было бы столь много полных членов церкви), а отказа от нечистой пищи.

Если бы целью был разумный уход за телом, то вегетарианство, описанное Еленой Уайт и подкрепленное нравственными, экономическими и научными выводами, было бы более сильным аргументом, чем библейское заявление о нечистой пище. Но вегетарианство все же тоже далеко от цельного здорового образа жизни. Для этой цели вам придется заниматься упражнениями, ограничить жиры и сахар, и добавить большое количество фруктов, орехов и овощей – и к тому же множество других вещей. Применить все это в качестве практики доктрины будет достаточно сложно и если мы хотим определять ее соблюдение с точки зрения результатов (дисциплинарное взыскание для людей с высоким содержанием жира или кровяным давлением), да и с точки зрения поведения (пасторы, проверяющие холодильники в поисках Пепси и мяса, или требующие журнал физических упражнений).

После прочтения книги «Чистота и опасность» антрополога Мэри Дуглас, я думаю, что мы не понимаем сути нашего запрета. Она показывает, что смысл разделения пищи на чистую и нечистую заключается не в ее ценности для физического тела, но в том, что человеческое тело служит образцом для социальной системы. Антрополог Джейм Эхо объясняет, что «Согласно Дугласу, части тела личности аналогичны частям социума; и отверстия, с тем, что входит и выходит из них, соответствуют особенностям подобных точек общества (с 121)». Эхо делает вывод, что «опыт наших собственных тел отражает работу наших социальных механизмов».

«В частности, я беру наши личные зоны входа и выхода, чтобы сравнить их с путями проникновения и выхода из тел социальных, в которых мы являемся членами. И далее, я интерпретирую ограничения, налагаемые на глаза, уста, уши, нос и так далее, чтобы символизировать ими усилия группы по предотвращению загрязнения, вторжения в нее или поглощения ее другой группой». /Джеймс Альфред Эхо. Культура, организация и тело. Нью Йорк, 2002/

Естественно, чем больше ограничений группа накладывает на поведение личности, тем сложнее войти в такую группу. Слышали ли вы, как люди говорят (обычно с гордостью): «Церковь адвентистов седьмого дня не прибавляет членов так, как другие церкви потому, что мы требуем от них гораздо большего»? В некоторые церкви вы можете войти простым исповеданием Иисуса Христа как своего Господа и Спасителя. Мы же проверим вас на употребление алкоголя, табака, нечистой пищи и ношение украшений. С точки зрения частей тела и его входов и выходов, рассмотрите возможность женитьбы адвентиста на неадвентисте (это опишет сложность входа в сообщество кому-то со стороны). Запрет танцев говорит, что нам не нравится, когда физическое тело (и социальное тело тоже) свободны, раскованы и не под полным контролем разума. Пирсинг ушей, покрытие руг и ног, прослушивание современной музыки – это традиционные адвентистские ограничения, и даже они имеют нравственные причины, так же регулирующие членство в группе.

Вы можете проследить эту закономерность и дальше, увидев отражение физического тела на тело религиозное. Я знаю общину, где вместе не едят. Разные ее члены дают и богословские объяснения (1 Кор. 11:22), и физические (у нас нет кухни и места для обедов), но это своего рода отражение тела общины. Никто не присоединяется к этой общине, и самой большой ее переменой на протяжении последних 10 лет было то, что она потеряла две трети своих членов. В целом на своем опыте я хочу сказать, что чем счастливее церковь, тем лучше ее совместный субботний обед. Или, возможно, чем лучше ее совместный субботний обед, тем счастливее церковь. (Это наблюдение далеко от научного, но некоторые из моих друзей с ним согласились).

В религии имеет значение дисциплина тела. Это может быть напоминанием о духовном, духовной памяткой. Молитва и медитация часто сопровождаются такими физическими ограничениями, как пост или особенная поза. И людям нравится принадлежать к группе, которая выбирает определенные из них, которая требует что-то уникальное. Сохранение адвентистской диеты среди людей, которые уже не практикуют адвентизм показывает, насколько психологически сильно это ограничение, как напоминание об остальных вещах, в которые они когда-то верили и которые исполняли.

Тем не менее, мне кажется, что наша цель как христиан это более глубокий и естественный вид веры, который Иеремия (31:33) и Павел (Римлянам 2:15) обозначают как закон, вписанный в нашем сердце. Иисус определяет зрелую веру как ту, что приходит изнутри, и которая проявляется в делании добра другим (Мф. 25:31-46). За некоторыми исключениями, люди, которых я знаю, как наиболее сосредоточенных на диете, также являются наименее милосердными и принимающими других. Как будто им уже не нужно больше работать над основными вещами, такими, как доброта и терпение, потому что они уже имеют право на спасение благодаря пище.

Практический вопрос заключается в том, представляет ли дисциплина нашего тела желание держать людей подальше от нашего братства, или приветствовать их вхождение. Мы много слышим о недружелюбных и неприветливых собраниях, которые неспособны привлечь новых членов. Возможно, было бы хорошо вспомнить, что апостол Павел сказал о гражданстве в Божьем Царстве: «Ибо Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе» (Римлянам 14:17).

Лорен Сейболд – пастор в конференции Огайо, редактор журнала Адвентист Тудей