#сейболд #власть_церкви #церковные_решения

ЯВЛЯЮТСЯ ЛИ ВСЕ ЦЕРКОВНЫЕ РЕШЕНИЯ СВЯТЫМИ?

Я хочу сказать, что этот вопрос возник у меня еще в адвентистской школе Шейен Ривер, когда в ней объявили, что те правила, которые они нам предлагают, не просто правила, а нечто большее. Это нечто святое, правильное и истинное. Школа объявила это для того, чтобы добиться от нас большего послушания. Мы уже знали, смотря на картинки с Иисусом и основателями нашей церкви, что чисто выбритые люди с короткими прическами не всегда являлись образцом нравственности. Но, конечно, мы были подростками, а для подростка быть в оппозиции правилам так же естественно, как иметь пятна на коже лица. Я до сих пор думаю, что я гораздо лучше воспринял бы все эти правила, если бы они сказали: «Дети, почти всё это можно поставить под сомнение. Но нам нужно принять некоторые ограничения, чтобы угодить Вашим опекунам, в том числе и Вашим родителям, иначе это место превратится в хаос. Эти правила не взяты из Библии, они не являются непогрешимыми, и не обязательно идеальны. Позже, возможно, мы поменяем их. Но сейчас Вы должны их соблюдать.»

Когда в качестве пастора-интерна я вернулся в ту же самую конференцию несколько лет спустя, лидеры церкви говорили, что новая школа, которую они построили, была исполнением Божьей воли, несмотря на то, что она обошлась в четыре раза дороже запланированных на нее трат. Она действительно превратилась в хаос, и, причем, очень дорогой. Сегодня адвентистская школа Дакоты испытывает восторг, если в ней набирается 50 учеников в помещениях, предназначенных для 500.

Конечно, мы, лидеры и рядовые члены церкви Адвентистов седьмого дня, должны иметь свое мнение и убеждение по целому ряду церковных вопросов. Планы могут оказаться разрушенными. Мы можем выработать стратегии, которые докажут свою слабость. Если даже мы будем правильно выполнять свою работу, существует риск того, что мы встретим колоссальные потери. Трудные решения не всегда будут правильно исполняться.

Что беспокоит меня во всем этом, так это то, что мы представляем свой выбор как нечто, что Бог ждет от нас. Если Вы прочитаете документы издательства Пасифик Пресс за 1970-е годы, то Вы обнаружите, что наши аргументы в пользу того, что женщинам нужно платить меньшую заработную плату, чем мужчинам, имеют богословскую основу: «Такова Божья воля для наших учреждений». Вновь и вновь мы делаем самонадеянные утверждения о Божьей воле. В этом и заключается мой основной вопрос. Конечно, мы потерпели в этом провал. Мы слишком часто подкрепляли наши собственные желания горячими молитвами, приклеивая к ним ярлык: «Божья воля».

Заявления о Божьей воле были постоянным искушением для Генеральной Конференции. Идея о том, что Генеральная Конференция является высшим Божьим авторитетом на земле (Свидетельства для церкви, 3 том, с 492) настолько авторитарна, что мне даже сложно понять, как она вообще просочилась сквозь наш богословский фильтр. Как представители Реформации, именно из-за этого мы порвали с католицизмом. Как американцы, именно поэтому мы покинули Европу. Как адвентисты, именно этого мы опасаемся в будущем религии. Даже Елена Уайт позже поменяла свое мнение об этом. Как кто-то из адвентистов седьмого дня может придерживаться такого убеждения, не краснея?

Я знаю тех, кто использует это заявление для того, чтобы использовать свою власть, но при этом они тщательно подбирают слова таким образом, как будто они не злоупотребляют демократической системой нашей церкви. Тем не менее, вопрос об их авторитете поднимается там, где, кажется, начинаются и заканчиваются церковные споры. И очень часто ответ приходит в виде попытки более серьезного контроля сверху, либо непосредственно (через правила и угрозы), либо косвенно (через неясные, затянутые представительские процессы и бесконечные отсрочки). И всегда главной причиной, делающей законным осуществляемый лидерами контроль, политические схемы и манипулирование тем, что оппоненты непослушны воле Божьей, является вопрос единства.

В речи о состоянии церкви, которую произнес в ноябре 2013 года президент Генеральной Конференции, он сказал: «Пришло время администраторам, пасторам и членам церкви объединиться во Христе и под знаменем Его истины, чтобы проповедовать Его весть миру». Я рад согласиться с этими словами, если под этим «знаменем» подразумеваются истины, которые адвентисты седьмого дня считают важными, без которых бессмысленно наше существование, и без согласия с которыми мы мало что сможем сделать. Нам важны такие истины, как «Иисус как совершенное откровение Божье»; то, что «Он жил, умер и воскрес для нашего спасенья»; «Библия как наш источник истины»; «Суббота как день покоя»; «Иисус скоро вернется». Я думаю, что большинство из нас считает, что знамя взаимно согласованных адвентистами седьмого дня истин простирается на все эти, и некоторые другие утверждения.

Но на что еще? Видимо, на многое. Вот что старейшина Вильсон подразумевает под единством во Христе под знаменем истины: «Бог дал Церкви адвентистов седьмого дня богодухновенную церковную организацию и общепринятые принципы – Церковное руководство, которые при содействии Святого Духа являются частью того, что объединяет нас как всемирную семью. Отвергать или игнорировать эти принципы – значит нарушать священное доверие и вносить ненужные разногласия.»

Для организации совершенно правильно поддерживать убеждения, с которыми согласны мы все. Но являются ли все эти руководства, написанные людьми в офисах, и за которые проголосовали разные комитеты, определенной Божьей волей? Это попросту означает, что если часть церкви собирается вести себя немного по-другому, в соответствии с потребностями своего района служения (кстати, именно так сейчас и обстоят дела – существует столько рабочих курсов ГК, сколько и дивизионов), то они не просто выбирают отличающиеся методы работы: они разрушают священную миссию, попирая водительство Святого Духа. Старейшина Вильсон просит всех нас отложить в сторону свое личное мнение, чтобы мы могли двигаться вперед в единстве. Но если мы с ним расходимся в мнении о, скажем, рукоположении женщин, кто из нас отражает волю Бога, а кто просто выражает личное мнение? Является ли его суждение Божьей волей потому, что его кафедра выше моей?

Нужно ли мне и старейшине Вильсону быть едиными в этом вопросе? Это ключевая проблема. В чем Бог желал бы видеть нас едиными? Во всем? Или в нескольких важных вещах? Насколько серьезно власть церковной иерархии будет использовать «Божью волю»? Давайте представим, что это единство должно состоять в наших определяющих вероучениях, основах спасения, 28-ми фундаментальных основах вероучения. Но насколько сильно Вы сможете еще растянуть это знамя истины? Кстати: насколько много в руководствах о том, кто может быть рукоположен, и в записывании рабочих курсов, действительно воли Божьей? Действительно ли единство оправдывает такие широкие полномочия? Учитывая вещи, за которые церковь голосовала в прошлом (на моей памяти было и руководство о том, что чернокожие не могут питаться в столовой Генеральной Конференции в Такома Парк!), мне кажется, что мы должны быть очень осторожны, говоря, что все, что мы определяем в руководствах – определенная воля Божья.

Я признаюсь, что я едва могу сдержать зевоту, слушая отчеты об исследованиях комиссий, которые восторженно выпускают, как с конвейера, бумаги по каждому спорному вопросу. К сожалению, ко времени, когда они освещают интересующий вопрос, их изучение заходит слишком далеко, чтобы быть способным ясно предъявить нужный аргумент. Но если бы нам было нужно назначить еще один исследовательский комитет, я бы предложил: давайте исследовать власть церкви.

Мы начнем с расширенного предисловия, настаивая, что весь авторитет принадлежит Богу и Библии, и, может быть, даже Елене Уайт, говоря так, как будто у нас нет с ним ничего общего. Мы всегда поступаем именно таким образом. Но после того, как мы пройдем этим кружным путем, давайте приступим ближе к делу, и поговорим о том, как мы используем эти источники авторитета в управлении церковью. Давайте поговорим о том, что означает утверждение о Сессии Генеральной Конференции как о высшем Божьем авторитете на земле. Насколько сильно лидеры могут контролировать весть на ней и ее собрания, и все еще утверждать, что это именно за Божью волю мы голосуем сейчас больше, чем за их. Давайте зададим вопрос о том, должны ли церковные иерархи объявлять нам Божью волю, или они просто должны поддерживать открытой дискуссию о том, чтобы определить эту волю так, как она нам показана. Давайте поговорим о том, является ли Рабочий курс ГК действительно непогрешимым сводом правил, и не ставит ли нас такой подход ужасно близко к римско-католическому взгляду на церковь. Давайте зададимся вопросом, следует ли лидерам нашей конфессии считать себя вправе указывать остальным представителям церкви по всему миру, как именно они должны работать. Давайте рассмотрим, является ли единство настолько важным, чтобы оттеснить многообразие и творческий подход. Является ли единство в некоторых доктринах и церковных правилах более существенным, чем единство в других. И справедливо ли утверждать, что любое различие мы обязательно должны объединить в сторону менее прогрессивного варианта. Давайте обсудим, может ли Тело Христово быть настолько гибким, чтобы позволить некоторым его частям двигаться в скоординированной независимости, или их нужно так связать друг с другом, что мы будем двигаться как жесткая, негибкая глыба, катясь вниз по склону, как окаменелый череп.

Авторитет — это жизненно важный и необходимый для руководства инструмент. Каким благословением становятся лидеры, когда они используют этот инструмент, чтобы помочь всем нам понять полноту картины, растущую сложность и разнообразие церкви, и дают нам ощущение, что мы вместе совершаем это путешествие! Но авторитет растет из-за уважения, из-за чувства того, что тебя услышали, из-за совместной работы. Для того, чтобы он сохранился, им надо пользоваться с деликатностью хирурга. Нет более эффективного способа потерять авторитет, чем его излишнее использование.