Встречаю одну и ту же повторяющуюся мысль. Мысль эта заключается в том, что исполнение заповеди о любви к ближнему невозможно. И это связано с тем, что человек вынужден делать выбор. Если ты исполняешь заповедь по отношению к одному человеку, ты тем самым как бы обкрадываешь другого. Много жертвуешь нищим, оставляешь домочадцев без необходимого. Юноша и девушка поженились, а несчастный соперник наложил на себя руки. Подвижник достиг совершенства, а братьев охватывает каинова зависть. Выходит, что добро всегда имеет в качестве некоего противовеса зло. Иногда это зло больше, иногда меньше. Получается, что в нашем мире, как бы мы ни старались, свет отбрасывает тень. Только в глубине глубин, в Боге, в вечности возможно чистое благо — свет, не отбрасывающий тени, когда добро совпадает с красотой и нет ни зла, ни уродства.

Однако что-то в этом размышлении вызывает у меня чувство неудовлетворенности. Как будто что-то недосказано. На мой взгляд, тут очень точно показана несостоятельность так называемой автономной этики, когда, казалось бы, безупречный нравственный поступок тем не менее оставляет издержки. Но если в изображенной картине добавить один элемент, который обычно выносят за скобки, все может измениться до неузнаваемости. И элемент этот конечно же Творец, который не пребывает в своей вечности в некоем пассиве, как в отдельной комнате, а является активным действующим началом именно в этом мире. Тогда этот элемент может сбалансировать несбалансированные части и гармонизировать то, что было не гармонично, упорядочить анархию и позволить различным влияниям взаимодействовать друг с другом. И свет, исходящий от Творца, — это так называемый нетварный свет, одна из характеристик которого заключается в том, что он в принципе не отбрасывает тени, так как имеет иную природу, он пронизывает все творение.

Тогда тот, кто жертвует нищим, может надеяться на компенсацию свыше от Бога (это не означает, что нужно быть расточительным и жертвовать в ущерб домашним). Тот, кто безнадежно, по-вертеровски, влюблен, может рассчитывать на новую любовь, данную свыше опять же от Бога (одной из характерных черт этой любви является то, что она взаимна, причем атрибуты взаимности могут быть разными: например, мужчине в женщине может нравиться, скажем, красота, а женщина в мужчине может ценить, допустим, его ум). Кто, как Каин, не получил благодати, может посмотреть вглубь себя, попытаться найти свой путь и обрести свои духовные дары…

Выбор, направленность воли — это не случайная вещь, именно здесь происходит главная битва добра со злом. И это сложная вещь, так как часто приходится выбирать свою новую идентичность, отказываться от себя прежнего. Таким образом, заповедь о любви к ближнему не определяет нашу жизнь раз и навсегда, она понуждает нас думать и искать, сравнивать и взвешивать. И жить в пространстве заповедей в строгом смысле невозможно без веры потому, что именно вера является той опорой, когда становится возможным то, что в обычном «механическом» порядке вещей невозможно.

Вопрос о любви и заповеди — это, в основном, «каинов» вопрос, когда что-то не получается, а решение принимать надо, надо как-то жить дальше. Когда есть любовь и все хорошо, заповедь не нужна, она нужна, когда есть проблемы. И тут у мудрых и духовно опытных людей есть чему поучиться. Часто принято противопоставлять любовь разуму. Обычно это происходит тогда, когда под любовью мы понимаем что-то чувственное, а значит, иррациональное. Однако для христиан любовь — это не только и не столько чувства (хотя и они тоже), сколько дух (и даже Дух). И тогда дух, который соединим со смыслом, вовсе необязательно должен быть в такой оппозиции к разуму.

Андрей Дударев

https://ahilla.ru/v-dialoge-s-grigoriem-pomerantsem-avtonomnaya-etika-i-teoditseya-problema-kaina-i-problema-vertera/