Ещё в апреле, когда я опубликовал статью о завершении времени благодати, мне написал один очень обеспокоенный пастор. Он, используя, как я считаю, излишне вульгарную метафору, сравнил мою статью с чем-то очень отвратительным, что я совершил посреди адвентистской гостиной.

Я предпочитаю думать, что я был назван слоном в гостиной, и именно от этого слона исходит запах. У нас, адвентистов, есть ряд эсхатологических учений, которые можно защитить, только напав на тех, кто замечает, насколько слабы, жестоки и противоречивы эти учения. Сюда входят гнусные обвинения против католиков, которые на самом деле никогда не причиняли нам ни малейшего вреда; утверждения, что для нашего спасения необходимо что-то близкое к совершенству; убеждения, что с нами будут происходить всё более и более ужасные вещи, включая преследования — даже со стороны членов семьи и друзей — за соблюдение субботы. Затем за всем этим следует наступление периода, когда неожиданно прекращается присутствие Господа и возможность спасения.

Эти представления со временем стали неактуальными и даже контрпродуктивными. Но нам очень трудно пересмотреть наши доктрины и взглянуть на них в свете меняющихся обстоятельств. “Великая борьба” нависает над нашими головами и мешает нам открыть для себя разумную, реалистичную и действительно «благую весть» эсхатологии.

Я скажу больше: то, что церковь сделала с этими доктринами, равносильно духовному насилию.

Евангелие страха

Многие читатели были ужасно огорчены моим высказыванием о том, что окончание времени благодати должно быть отправлено на доктринальную свалку. Некоторые называли меня неверующим и еретиком и уверенно предсказывали мне погибель на последнем суде.
Другие, более доброжелательные, пытались сказать, что эта доктрина единственно на меня одного произвела такое впечатление. И по причине, без сомнения, необычайно бестактных родителей и учителей, и что никто другой в церкви не имел таких страхов. Однако, письма десятков людей, написавших мне, что они тоже росли в состоянии страха от историй о конце времени, опровергают эту теорию. Более всего тревожило то, что многие добавляли: именно эти страхи привели к их уходу из церкви. Вот несколько отрывков из писем:

Я не был адвентистом последние десятилетия. К своему удивлению, при чтении этой статьи я содрогался всем телом . Она вернула меня к страхам моего детства и юности. Я прошел долгий путь, но очевидно, что эти болевые точки всё ещё во мне.

В течение многих лет после крещения я подвергала себя изнурительным тренировкам. Забеги на много километров без обуви (кто знает, будет ли у нас обувь во время бедствия?). Спала всю зиму с одним одеялом и без подушки (кто знает, будут ли у нас кровати?). Когда я оглядываюсь на ту девочку, мне больно за неё. Такая искренняя, такая запуганная.
Меня учили, что по истечении времени благодати наступит период, который будет длиться календарный год, когда Бог не сможет быть с нами, тогда мы будем одни и в отчаянии будем полагать, что мы погибли. Прочитав ваше опровержение, я подумал, что хотел бы поверить в Бога, которого вы описываете.

У меня было ужасное детство. Когда Кеннеди стал президентом, мы были уверены, что это начало конца. Моя маленькая сельская церковь распространяла книгу “Приготовления к последнему кризису”. Моя мама читала её нам каждую пятницу вечером, и это было довольно страшно. По сей день я борюсь с этими чувствами и молю Бога об утешении.
Моя мать родилась в 1911 году. Она рассказывала, как боялась, что ее испытательный срок (время благодати) может закончиться в любой момент. Ей было 10 или 11 лет, и она залезала в стог сена, чтобы Иисус не мог ее найти. Как же печально иметь такое представление об Иисусе!
Рядом с нашей фермой были большие холмы. Я набросал в своём блокноте как я могу выкопать пещеру на склоне холма, как зверь, и, может быть, тогда католики меня не найдут. Но это не помогало решить проблему завершения времени благодати, потому что Бог просто закроет источник спасения.

Мой отец был пастором. В 1945 году он проводил собрания в Спокене, штат Вашингтон, в масонском храме. В фойе храма стояла большая каминная решетка, и я спросил, для чего она нужна. Другой пастор сказал мне, что католики будут нас туда бросать. Это долго жило во мне.
Мой муж — консультант на пенсии. Он консультировал многих людей из разных деноминаций, которые подверглись духовному насилию. Самые большие проблемы были с мормонами и адвентистами.

Спасибо за эту статью. Мне почти 80 лет, и меня с детства пугали многие из этих учений.

Я родился в 1936 году и пережил период законничества в церкви и испытывал страхи по поводу завершения времени благодати во многом, как описывал Лорен. Как очень «хороший» ребенок, который стремился угодить своим родителям, своей церкви и Иисусу, я не мог понять, о каком Боге свидетельствуют эти вещи, но верил в то, чему меня учили. Хотя с тех пор я и стал более зрелым и верю в Бога любви и милосердия, но я боюсь, что, когда придет время умереть, меня будут мучить эти убеждения, с которыми я вырос. Я считаю, что это духовное насилие.
Как человек, бежавший от этой искаженной эсхатологической системы, я могу засвидетельствовать описанное вами ввергающее в стресс беспокойство. Я даже помню дату Молитвенной недели, проходившей в нашей адвентистской школе, когда мне было 16 лет. Мне снились кошмары о том, как я убегаю и прячусь от “тех”, которые пришли за нами во время бедствий. Эти кошмары внезапно прекратились после первой недели курса психологии (не в Южном Миссионерском Колледже) в возрасте 32 лет. Я был лицензированным психологом в течение 31 года и членом церкви “Ученики Христа” в течение 23 лет. “Наконец-то свободен, слава Всевышнему, наконец-то свободен!”

Когда я был ребенком, окончание времени благодати было для меня ужасом. Я знал, что, если я умру с неисповеданным / непрощенным грехом, или если время благодати закончится, когда в моих книгах на небесах записан неисповеданный / непрощенный грех, я погибну. Я помню, как в детстве смотрела на облака, чтобы увидеть облако в форме мужской руки. Я никогда не была уверена, какой именно должна быть форма. Много раз мое сердце начинало учащенно биться (и не от радости), когда я видела солнечные лучи, пробивающиеся сквозь облака, как на картинах Гарри Андерсона.

Меня учили, что у Иисуса есть книга, в которой он записывает всю мою жизнь. Однажды эта книга захлопнется, и, молился я или мастурбировал в тот момент, моя вечная судьба будет навеки решена. По мере того, как я становился старше, круг соблазнов открывался передо мной всё шире. Я надеялся, что книга не захлопнется, пока я не готов.

Всё уже в прошлом?

Один молодой знакомый адвентист, который вырос в южной Калифорнии, сказал мне: «Я не испытываю такого страха перед концом времен, как это было у вас». Я был искренне рад это слышать.
Это правда, что больше об этих вещах не говорит каждый пастор, а если говорит, то не в таких ужасающих выражениях, как в моем детстве. Но они никуда не делись. Есть пасторы, которые до сих пор делают это главным в своих проповедях. Есть члены церкви, чьё мировоззрение построено на идее, что другие христиане тайно сговорились убить их.

Пришествие Христа не позже, чем на следующей неделе, неминуемое преследование соблюдающих субботу, необъявленное завершение времени благодати и Римско-католическая церковь как наше личное страшилище — все это по-прежнему является официальным учением церкви. Хотя некоторые пасторы и евангелисты смягчают их в своих рассказах, именно эти истории, а не Иисус, являются тем, что движет нами к завоеванию душ. По-прежнему существует значительная часть церкви, для которой этот вымысел является сердцевиной их религиозного опыта.

Мы в Североамериканском дивизионе больше не говорим об эсхатологии в тех выражениях, как раньше, но и не осуждаем эти истории, потому что это означало бы признание того, что мы больше не верим в “Великую борьбу”, которая, хочу напомнить, по-прежнему является ключевым документом, и адвентисты в последние годы потратили миллионы долларов, рассылая копии этой книги жителям крупных американских городов.

Почему я зол

За 40 с лишним лет, которые я провел в качестве пастора, мое мышление по некоторым ключевым пунктам пошло в другом направлении, нежели меня учили.

Говорят, что пастырская роль заключается в служении Богу. Но на практике речь идет о служении деноминации: продвижении ее программ и сохранении ее истории и доктрин, поэтому многие из нас тратят свою пастырскую власть на продвижение, требование и исправление. Кажется, что все, что мы делаем, имеет скрытую цель.

Но я не мог пройти мимо реальных вещей в реальной жизни моих прихожан, настоящих проблем, которые вызывали у них печаль и горечь. Меня осенило, что вера не должна заключаться в создании организации (института). Мы также не должны отвлекать их умы на воображаемых врагов. Вера должна приносить пользу людям, а не помогать церкви за счет людей.

Эта деноминация — мой дом, но я отказываюсь защищать ее на том основании, что она доктринально более «правильна», чем другие. Что абсолютно необходимо для моей веры, так это то, что люди относятся друг к другу с добротой и великодушием, как это делал Иисус. Что мы возрастаем в характере под влиянием примера Иисуса. Что мы помогаем людям стать счастливыми и полными надежды, потому что Господь с ними. Что мы строим сообщества, практикующие бескорыстную доброту.

Огромное количество религиозных верований, которым мы посвящаем огромное количество обсуждений, на самом деле являются просто глупыми абстракциями, которые не имеют никакого значения для нашего спасения. Но глупые и ненужные верования меня не так сильно беспокоят, как жестокие и наполняющие людей чувством вины и страха. Те, которые побуждают людей грубо критиковать соверующих. Те, которые заставляют Бога выглядеть мелким, жестоким хулиганом, Который попеременно любит и угрожает, у Которого есть двусмысленности и ожидания, которые Он не раскрывает, и для Которого мы должны искать бесконечные оправдания, чтобы продолжать в Него верить.

Я зол на учения и практики, которые причиняют людям боль и делают это во имя Бога. Адвентистская эсхатология сделала это. Я говорю не о простой вере в возвращение Иисуса, а о воображаемых страхах, которыми мы это возвращение окружили.

Время для извинений

Я знаю церковных лидеров и богословов, которым это так же ясно, как и мне. Но в основном они молчат. И я разочарован их молчанием. Как написал мне один пастор, использование нами этих пугающих историй отражает «болезненное отсутствие этики и честности не только в администрации и евангелизации, но также в богословских формулировках и доктринальных утверждениях».

Уже недостаточно просто отмахнуться от этих историй о напуганных членах церкви. Деноминация должна принести извинения миллионам людей за то, что по своей сути является эсхатологическим насилием.
Нам сложно переосмыслить устаревшие позиции. Тем не менее, по прошествии почти 200 лет, дорогая церковь, пора наконец быть честными. Пришло время переосмыслить эту эсхатологию XIX века, ничто из которой, напоминаю вам, до сих пор не оказалась верным! Пришло время увидеть, что она сделала с нами, и осудить её за то, чем она является: разжигание страха. Эта жестокая эсхатология держит нас в состоянии тревоги, скрывая от наших взоров благодать и благость Бога. Она затмевает безопасность спасения, обретенного на кресте. Она сделала из нас напуганных и поверхностных христиан. Мы способны на лучшее.

К счастью, влияние Иисуса велико и становится все сильнее — слишком сильно, чтобы удерживать 20 миллионов последователей Иисуса в страхе. Но это предупреждение: церковь, очистись или мы продолжим кровоточить. Или в конце концов, всё, что останется от тебя — это развитая медицинская система и несколько университетов. А что с истинными последователями Иисуса? Они найдут дом в другом месте.

Лорен Сейболд, главный редактор журнала Адвентист Тудей.

Перевод сообщества «Прогрессивные адвентисты»

====================

https://atoday.org/abusive-eschatology/