Я люблю музыку. Но когда то я отказался от игры на любимом инструменте. Мне не исполнилось еще двенадцати, а я уже играл на фортепиано на уровне студента Королевской консерватории Торонто – то есть, по сути, мог бы стать учителем музыки. Но я не умел читать ноты – это был какой то ментальный блок. Я мог запомнить пятнадцатистраничную пьесу Чайковского наизусть, но сыграть простой церковный гимн с листа у меня не получалось.

В течение двух лет учитель музыки добивался моего участия в двух крупных музыкальных фестивалях, где главным призом было обучение в Джуллиарде и подобных престижных музыкальных академиях. Оба раза я занял второе место – меня опередил ученик, игравший «Лунную сонату» Бетховена. Оба года после провала меня в течение недели рвало. У учителя были великие планы, он видел во мне огромный потенциал и заставлял добиваться совершенства, ведь без этого я не мог стать лучшим.

Я бросил пианино, чтобы выжить. Это было осознанное решение. Я ушел из мира музыки и с тех пор почти ни разу не прикасался к клавишам, хотя прошло уже сорок шесть лет. Груз чужих ожиданий в отношении моего «потенциала» оказался невыносимым.

Сильнее всего меня тяготила перспектива раз за разом терпеть неудачу. Бросить все тоже было стыдно, но я готов был заплатить эту цену за неминуемую катастрофу, маячившую на горизонте. Для тех, кто живет в стыде, любая похвала становится новым ожиданием и следующим за ним неизбежным разочарованием; любая похвала сулит новую неудачу. Учитель исчез вместе с моим потенциалом.

Я много лет был тренером и тренировал своих детей в различных видах спорта, а сейчас продолжаю работать ассистентом тренера вместе с сыном – он возглавляет баскетбольную команду, в которой играет наш шестилетний внук. Любопытно, что спорт заставляет людей искренне радоваться – такого счастья не увидишь в церкви. На спортивных состязаниях зрители сходят с ума. Они не сдерживаются, дают волю эмоциям, поют, танцуют, чувствуют себя среди «своих», нарушают все нормы приличия и по настоящему участвуют в происходящем. Такой степени вовлеченности на церковной службе не бывает.

Трудно представить другую ситуацию, где человек вел бы себя так же честно, как в спорте. Восторг состязания, радость участия и общения создают волшебные моменты, а мастерство и профессионализм, которого требует игра, заставляют забыть обо всем на свете. Но в спорте проявляется и темная сторона человеческой натуры. Если за пределами площадки жизнь видится вам как соревнование, вы приносите это восприятие и в игру. Под маской кроются страх неудачи, низкая самооценка, всепоглощающая необходимость выиграть. Любой неудачный бросок или несправедливое решение судьбы – и человека «прорывает», все эмоции выплескиваются наружу.

Несмотря на возраст игроков, некоторые родители – особенно отцы – уже сейчас предъявляют завышенные требования. Обычно игра ведется без счета. В первом матче мы один раз забросили мяч в корзину, во втором уже два – не важно, главное, что нам было весело! Но я вижу отчаяние на лицах отцов, которые уже вообразили своих сыновей Майклами Джорданами . Они вроде бы пытаются подбадривать детей, но все равно срываются на крик, стыдят сыновей и внушают мысль, что их одобрение напрямую связано с количеством забитых голов – а количество голов, в свою очередь, зависит от того, реализуют ли они свой «потенциал». Увы, тем самым родители утрачивают чувство собственного достоинства и внушают ребенку, что любовь нужно заслуживать.

«Реализуй свой потенциал» – вот уж действительно движущаяся цель! Никто не знает истинное значение этих слов, следовательно, дать точное определение «потенциалу» невозможно. Зато легко потерпеть неудачу и не оправдать чужих надежд. Потенциал всегда определяет кто то другой, хотя он – ваш, это ваша личная тайна и загадка.

Так правда ли, что Бог любит меня за мой «потенциал»? Нет! Люблю ли я своих детей за то, чего они могут достигнуть в будущем? Нет! Если я «не такой, как надо», когда я стану «таким»? Как радоваться общению с детьми в настоящем, если мы все время думаем о некоем отсроченном звездном часе и не обращаем внимания на настоящий момент? Разве смогут тогда дети радоваться игре?

Некоторых детей, и меня в том числе, в качестве дисциплинарного наказания заставляли читать Книгу притчей Соломоновых (22:6). «Наставь юношу при начале пути его: он не уклонится от него, когда и состарится». Но мы неправильно восприняли смысл этих строк. Ведь изначально они были наставлением для воспитателей и родителей. «Наставь юношу при начале пути его» – то есть его собственного, уникального пути. У каждого ребенка свой путь, ведь каждый ребенок – удивительная и особенная личность.

Хочу ли я, чтобы мой ребенок реализовал свои способности? Конечно, хочу, но я не знаю, что это за способности и как он это сделает.
Фактически нет конечного пункта, «вершины», где мы вдруг поймем, что наконец достигли абсолютного успеха. Мы вечны и любимы на каждом шагу своего пути. Не важно, каков он, – нас любят неустанно, и этой любовью пропитана сама ткань жизни.

Я трачу силы и энергию на достижение целей, но не на реализацию своего потенциала. В любви нет соревнования за то, кто добьется этого быстрее. Есть только радость и удовольствие от участия; благодаря им я слышу и могу выразить постоянно звучащую музыку, которая прежде лишь изредка достигала моей души и сердца.

Уильям Пол Янг «Хижина. Ответы»