ЧЕМ НЕДОВОЛЬНА МАМА
второй тип невротической вины

Однажды я услышала монолог одной мамы, которая держала на руках малыша всего-то лет полутора от роду и очень серьезно выговаривала ему, что он не уважает ни ее, ни тетю Галю и что пора бы уже ему стать взрослым и ответственным. Малыш молчал, понимая, что мама чем-то недовольна, но явно не понимал, чем именно.

В силу возраста он, конечно, еще не способен имитировать свои переживания. Но если мама не изменит тактику воспитания, малыш научиться этому позже.

Общество контролирует своих членов с помощью порицания и поощрения. С детства нам объясняют, «что такое хорошо и что такое плохо», указывают, как надо себя вести, чтобы заслужить похвалу и избежать наказания. Именно на этой почве «вырастает» такая  невротическая вина.

Когда маленький или взрослый человек нарушает какую-то норму, он чувствует опасность лишиться любви и со всей остротой желает как
можно скорее избавиться от этой тревоги любыми способами. Комплекс таких переживаний обычно принимают за вину, в то время как человек всего лишь стремится вернуться в «тихую гавань» принятия и любви.

В конечном итоге люди добиваются от своих жертв не понимания и переживания, а их имитации. Например, мама может сутками не разговаривать с семилетним сыном, пока он не признает свою вину и не попросит прощения, даже если он искренне не понимает, в чем виноват. Эмоции, которые испытывает в это время мальчик, очень далеки от внутренней работы усовестившегося человека, — он не знает, что происходит, сбит с толку, растерян и подавлен. Все, что он может понять
в этой ситуации: мама его сейчас не принимает, и нужно признать вину за собой, чтобы снова стать принятым и любимым.

Такой человек себя более защищенным, имитируя чувство вины. При этом он обычно не только копирует, но и искренне стремится пережить подлинную вину. Даже если он на самом деле совершает грех, то боится
иной раз не его последствий, а того, что ничего не испытает после его совершения.

Такой человек испытывает внутреннюю стянутость, подавленность, иногда даже раздавленность взятой на себя ответственностью. Как если
бы пытался натянуть на себя одежду не по размеру или с натужной сосредоточенностью плохого актера старался бы изобразить на сцене то, что никогда не переживал. Иногда говорят: «Я чувствую вину за то, что не чувствую вины», однако это утверждение не совсем верно, правильнее было бы сказать: «Мне тревожно из-за того, что я не чувствую вины».

Пожалуй, ни в чем другом не выражается этот тип невротической вины так ярко, как в религиозной жизни. Например, от этого недуга страдал
Николай Гоголь. Его духовник, ржевский священник Матфей Константиновский, считал, что причина бед его чада — сама писательская деятельность, сплошной грех, а не куда более реальные
душевные проблемы писателя.

«Книга твоя должна произвести вредное действие и ты дашь за нее ответ Богу», «Отрекись от Пушкина, он был грешник и язычник» — такими фразами были наполнены письма отца Матфея.

В более легкой форме эту невротическую вину переживают многие  христиане. Они не испытывают прилива благодати во время богослужения, не плачут во время исповедания грехов, не испытывают особенных эмоций при виде инвалидов или бомжей, и эта «бесчувственность» их угнетает.

Самообман истощает наши силы, поскольку имитировать жизнь намного сложнее, чем жить честно. Подспудно мы накапливаем напряжение и раздражение, поскольку ощущаем себя униженными
необходимостью лгать. Раздражение до поры до времени может направляться на себя, и в этом нет ничего хорошего, но рано или поздно оно неизбежно выплеснется в грехе, совершенном как бы назло: себе, культуре, родителям, обществу, навязавшими «тиранящие» человека моральные нормы.

Многие знают, как порой жестоко обращаются пресловутые «бабушки» в храмах со случайно зашедшими «новичками». К сожалению, осуждение
другого часто становится «легальным» способом выплеснуть свое раздражение.