Время от времени возникает этот вопрос: а как христианские церкви относятся к сексу? Обычный ответ звучит примерно так: вообще-то неодобрительно, но поскольку без него никак не обойтись, то на секс надо получить в церкви разрешение в виде особого обряда венчания. А всё остальное — грех.

На самом деле тут в виде церковной представлена позиция «идеальной архаики»: существует правильное, изначальное положение вещей и его «порча», которая ведет к упадку нравов и всеобщему разврату. В этой идеальной архаике люди вступают в брак и остаются в нем на протяжении всей жизни, храня друг другу верность. Меняться могут формы (венчание или «штамп в паспорте»), но не суть. Точно такой же идеал был и в атеистические времена: «она выпила дюрсо, а я перцовую за советскую семью образцовую». И тогда, как и в царской России, всем было понятно, что реальность от этого идеала далека.

Что изменилось сегодня? Пожалуй, только одно: идеальная архаика перестала считаться обязательной. Не все проповедники это поняли, но даже самые твердолобые, кажется, начинают это на себе ощущать. И наше общество проходит примерно через ту же ломку, что и прочие западные общества: от «образцовой семьи» к «мое тело — мое дело», и разные люди, живущие в соседних квартирах, но занимающие разные позиции по этому вопросу, смотрят друг на друга как на марсиан.

А что церковь? Ее свойственно привлекать в качестве главной опоры старой доброй архаики, но это не совсем верный подход.

Если посмотреть, что говорит о сексуальной этике Библия, нас ждет много удивительного. Ветхий Завет, по сути, признает все существовавшие в те времена формы брачных отношений. Патриархи и цари древности могли иметь сколько угодно свободных жен и наложниц-рабынь, причем, как в случае с Иаковом, рабыни могли рожать детей за жен, если те оказывались бесплодными. Рабыню с ее ребенком и вовсе можно было прогнать, как поступил Авраам с Агарью — и Писание его никак не осуждает. Собственно, тогда всё это было вполне в норме вещей. Категорически осуждалось только сожительство с чужой женой, поскольку оно нарушало законные права ее мужа. Не одобрялось (но не так строго) и соблазнение девственницы, нарушавшее право отца выдать ее замуж, за кого он сочтет нужным. Архаика такая архаика.

Новый Завет выдвинул новый принцип: брак есть нерасторжимый по произвольному желанию союз одного мужчины и одной женщины, ведущих общее хозяйство и совместно воспитывающих детей. Женщина в таком браке подчинена мужчине, но полностью сохраняет достоинство и субъектность. Надо сказать, что в те времена существовали очень разные формы брака, и Новый Завет, по сути, провозгласил для христиан нормой одну из них — ту, в которой человеческое достоинство женщины было наивысшим.

А что же с венчанием как допуском к сексу? Его очень долго не было, и никто не чувствовал необходимости в таком обряде. Христиане вступали в брак в соответствии с законами и обычаями своего времени и своей страны. Это, в частности, означает, что названный выше идеал вступал в жесткое противоречие с реальностью жизни, особенно у новокрещенных варваров, и наивно было бы полагать, что, приняв христианство, они сразу и поголовно отказали себе в привычных радостях жизни. Собственно, появление венчания как особого обряда относится уже к высокому Средневековью, когда церковные структуры и на Востоке, и на Западе стали окончательно сращиваться с государственными и феодальными.

Венчание как особый обряд появилось лишь в высоком Средневековье
На Руси венчание долго воспринималось как особо торжественный обряд для князей и бояр, а простой народ обходился по-старому: «поимают жены своя с плясаньем, и гуденьем, и плесканьем», как с возмущением писал в XI в. Киевский митрополит Иоанн.

В том же самом XI веке в Западной Европе начинаются реформы папы Григория VII, причем особое внимание он обратил именно на брак. Повсеместно утверждается безбрачие католического духовенства, к немалому возмущению простых клириков, не желавших расставаться с подругами жизни (очевидно, взятыми по обычаю, а не по церковным канонам), вводится строгая дисциплина для мирян. Но причиной была не столько борьба с развратом, сколько необходимость упорядочить имущественные отношения и права наследства, исключительно важные в феодальном обществе.

Теперь на дворе иные времена. Государства и общества договорились между собой, что взрослые люди сами устраивают свою личную жизнь, и пока они не прибегают к принуждению и насилию, это их личное дело (ну а о частностях постоянно ведутся дискуссии). Что делать в этой ситуации традиционным христианским конфессиям? Ответов больше одного, причем споры именно на такие темы разделяют христиан.

К примеру, мировое англиканское сообщество расколото по вопросам однополых браков и рукоположения женщин: старая Европа склоняется к тому, чтобы их принять, а вот англикане из Африки и Азии относятся к этому гораздо строже, видя в этом отступление от библейских принципов. Нечего и говорить, что официально РПЦ ультраконсервативна, но если посмотреть на практику… возможным оказывается очень и очень многое. Только по-тихому — до очередного скандала в СМИ.

Итак, в сегодняшней России церковный мейнстрим — проповедь все той же идеальной архаики, здесь церковь просто следует в русле общегосударственной политики (например, Рождественские чтения 2020 года, главный православный форум, посвящены юбилею Победы). Но это ровно та проповедь, которую можно читать хору — он гарантированно пропоет «аминь». А остальные просто пожмут плечами, и проповеднику будет обидно. Вот и в пламенных речах пожилого протоиерея чувствуется эта обида: слишком многие не ценят, не слушают, не приходят за разрешением на секс. Как, собственно, было еще и в XI веке…

Другая крайность, представленная сейчас в Западной Европе, — принимать любые современные нормы поведения, напоминая людям о том, что нужно быть добрыми и не обижать друг друга. Но тогда, собственно, не очень понятно, что уж такого христианского в этой проповеди — такие вещи объясняют детям еще в детском саду, и висит там на стене портрет дедушки Ленина, христианская икона или декларация прав человека, уже неважно. А само понятие брака при таком подходе уходит из нашей жизни, точнее, размывается донельзя — так начинают называть более или менее устойчивый союз некоторого количества людей, которым в данное время нравится жить вместе.

Здравое решение, как обычно, находится, на мой взгляд, где-то посредине. Примерно 1800 лет назад неизвестный христианский автор объяснял своему другу по имени Диогнет, как себя ведут христиане: «плотью обладают, но не по плоти живут; на земле обитают, но отечество их на небе; подчиняются установленным законам и собственной жизнью превосходят законы». Сегодня, как и в те времена, христиане составляют меньшинство в неверующем обществе, диктовать свои условия уже не получится, но можно увлечь примером. Можно показать такие образцы христианского отношения к семье, которые привлекут людей, станут сами по себе лучшей проповедью христианства.

А религия строгих правил и четких запретов, религия традиционного общества, резко осуждающая вольность современных нравов, тоже необходима людям. Она существует, она все шире представлена и в нашей стране, и в Европе. Только называется она по-другому: ислам.