Несколько лет тому назад на конференции в Боссе, организованной
Всемирным Советом Церквей , один из участников прочитал доклад под названием « Церковь, общество целительное — и больное». Начнем с этого определения, потому что мне кажется , что в таком определении Церкви много правды . Сравнение , которое сразу приходит мне на мысль, это общество «Анонимных алкоголиков ». 

И тут следует отметить, что мы во многом уступаем «Анонимным алкоголикам», потому что мы, подобно его членам, несомненно больны, но на человеческом плане — я не говорю о таинствах и их действенности , о Божественном действии как таковом, на уровне нашего человеческого вклада мы уступаем «Анонимным алкоголикам» .

И тому я вижу две причины.

Первая заключается в том, что каждый член «Анонимных алкоголиков» знает о себе , что он пьяница, надеется сохранить анонимность, но совершенно несомненно знает, что нуждается в исцелении.

Беда нас, христиан , в том, что мы очень редко думаем , что нуждаемся в исцелении. Мы нетрезвы, мы опьянены очень многим , что можно назвать, с одной стороны , миром сим, с другой — ложной церковностью. Мы опьянены, мы отравлены нетрезвостью, но не сознаем этого, и потому нам очень трудно действительно исцелиться хоть сколько-то.

Правда, есть в христианском мире группы, которые больше, чем другие, приближаются к такому сознанию. Например, во всем мире совершенно исчезла способность и обычай публично признать, что есть недолжного в твоей жизни или что было в ней недолжного в прошлом. Когда человек становится «достойным членом» своего прихода, своего христианского
круга, группы, он обычно изо всех сил старается скрыть, что его прошлое , возможно, весьма неприглядно или отвратительно.

Существуют лишь редкие группы людей , в которых сохранилось представление, что человек может раскрыть свое прошлое, пусть и очень постыдное , и сказать: «Это свидетельство к славе Божией. Вот чем я был , вот каким я был , я низко пал , увяз, но Бог вытащил меня». Я не хочу сказать, что и в этом направлении не бывает нездоровых крайностей . Мы ухитряемся проявлять признаки нездоровья, поступать нездраво во всем , что бы мы ни делали. Часто публичное признание в своих прошлых грехах становится эксгибиционизмом.

И тем не менее неоспоримо: пока мы не готовы признать, что наше прошлое постыдно и что настал момент, когда мы переросли это прошлое, трудно надеяться , что в общине мы будем восприняты как исцеленные и что община будет восприниматься как целительная. Если мы всеми силами стараемся не показать, что наше прошлое было дурно, мы просто собираемся вместе , каждый со своими сокрытыми болезнями , и тратим массу времени на то, чтобы казаться здоровыми и цельными, тогда как мы и нездоровы , и не имеем цельности .

А второе наше отличие от «Анонимных алкоголиков»: мы не только не признаемся в том , что больны и нуждаемся в исцелении.

Нет, первой заботой общины как таковой не является исцеление ее членов. Я говорю не о принuипе, я говорю не о Церкви как таковой . Я говорю о конкретных человеческих группах, будь то приход, или другие малые группы, или большие объединения. Вот что может быть делом Церкви , может быть делом священнослужителей, может быть делом малой группы внутри большей группы: излечить паршивую овцу, учитывая , во-первых, что есть различие между здоровыми овцами и больными, овцами беленькими и черненькими.

А во-вторых, не должно быть такого положения , когда небольшая группа специально посвяшает себя тому, чтобы перевоспитать паршивых овец. Это должно быть самой жизнью и делом всей группы в целом, именно — жизнью, а не «делом » , которым должна заниматься группа, как бы «чистить» друг друга.

Знаете , как на картинке в детской книжке можно видеть обезьян, которые стоят в ряд и ищут блох, так что каждая занята обезьяной , стоящей впереди, а ею занимается та, что стоит сзади. Речь не о том , чтобы заниматься такой взаимополезной «деятельностью» . Речь о том , чтобы в общине была такая интенсивность, глубина жизни, которая позволит каждому ее члену ожить, приобрести цельность, вырасти в полную свою меру, чего он не мог бы достичь иначе .

Так что в этом отношении, хотя каждый из нас болен, хотя вся обстановка нездорова, но поскольку мы не признаемся, что больны и что у нас есть нужда и возможность разделить это состояние с другими, мы далеко не столь эффективны, как «Анонимные алкоголики».