22 июля 2011 года Андерс Бехринг Бревик изготовил и привёл в действие мощную бомбу, в результате взрыва которой погибло восемь человек и пострадало правительственное здание, а также открыл кошмарную стрельбу на острове Утойя по молодёжному лагерю Лейбористской партии. Шестьдесят девять ни в чём не повинных молодых людей — будущие преподаватели, рабочие, доктора, бизнесмены и общественные деятели —лишились жизни.

Тем летним днём в Осло я оказался в непосредственной близости от места трагедии, и это побуждает меня искать ответы.

Пять пасторских наблюдений.

К сожалению, мои наблюдения о человеческой природе не являются ни уникальными, ни обнадёживающими.

Первое наблюдение — это то, что мы, несмотря на наши громкие заявления, испытываем дискомфорт и даже нетерпимость в отношении людей, отличающихся от нас.

Мы живём во всё более тесном и сужающемся мире, где разные мировоззрения, верования, культуры и традиции непрерывно соприкасаются и сталкиваются между собой. Информационные и коммуникационные технологии, простота передвижения и экономические возможности превратили наш мир в глобальную деревню, как мы часто его называем.

Конечно, чувство дискомфорта не всегда выливается в террористические акты. Обычно мы реагируем на многокультурность более тонко и сдержанно. Наиболее наглядно это отражается в ходе обсуждений важнейших злободневных проблем: нас беспокоит ношение паранджи, например, или строительство мечети в нашем районе — это завуалированные формы исламофобии. Мы говорим о представителях иных этносов и культур вполне вежливо, но в то же время выражаем сарказм по поводу «политкорректности».

Культурный консерватизм выгодно маскирует наше расположение к тем, кто похож на нас, и наше неодобрение к тем, кто от нас отличается. И даже в Америке и Европе — наиболее демократических и толерантных странах — всё более набирает силу националистический и политический популизм.

Независимо от нашего вероисповедания, национальной или этнической принадлежности, нам трудно жить рядом с людьми, которые отличаются от нас. Христиане не являются исключением и не обладают иммунитетом от этих фобий. И не только в религиозном плане, когда за «приверженность библейскому учению» выдаётся неприязнь к людям иных культур. Находясь среди тех, кто молится не так, как мы, кто не так, как мы, видит мир, чей образ жизни отличается от нашего, или кто просто-напросто по-другому одевается, мы испытываем дискомфорт и даже занимаем оборонительную позицию.

Моё второе наблюдение — это то, что страх затмевает разум.

Мы воспринимаем людей, которые отличаются от нас, как угрозу нашей индивидуальности, нашему восприятию жизни и стабильности. Наш страх перед ними редко переходит в агрессию, подобную тому, что произошло 22 июля 2011 года в Норвегии; но мы всё же принимаем меры, чтобы защитить себя, даже в тех случаях, когда угроза не столь очевидна.

Страх влияет на наше мировоззрение. Например, широкое обсуждение вопросов, касающихся иммиграции в Америке, затрагивает не только экономику. Мы говорим о «защите американского образа жизни» или необходимости приспосабливаться к американской культуре. Мы боимся потерять то, что нам знакомо, и что мы считаем надёжным и безопасным. Мы легко можем распознать такую оградительную реакцию в общественной политике.

Но не проявляется ли страх перед «чужаками» и в церкви? Не ведём ли мы политику, направленную на защиту традиций нашего вероисповедания? Чувствуем ли мы угрозу со стороны тех, чьё мировоззрение и убеждения отличаются от наших, и кто верит и живёт не так, как мы? Всегда ли наши опасения по поводу этих различий являются библейски обоснованными?

Моё третье наблюдение — о склонности людей к насилию.

Согласен, теракты, подобные произошедшему в Осло, всё же являются исключением. Но список сообщений о жестокости и нетерпимости слишком велик, и в этом списке есть люди всех вероисповеданий, включая христиан. Исламские фундаменталисты не обладают монополией на жестокость. Там, где сталкиваются разные культуры, так или иначе присутствует насилие.

Преследование в той или иной форме — одно из выражений насилия. Верующие часто видят себя в качестве преследуемых, по крайней мере, в определённых обстоятельствах, но не видят себя участниками преследований. Однако это случается намного чаще, чем мы замечаем, и зачастую остаётся в тени. Люди, которые считают, что не склонны к насилию и никогда не будут принимать участия в преследовании кого-либо, с наилучшими намерениями устанавливают вдоль дорог рекламные щиты, нападающие на католицизм и папство. Они распространяют в интернете непроверенные слухи, чтобы очернить репутацию людей, которые отличаются от них. Как и в случае с теми, кто совершает акты насилия, чтобы защитить церковь от ереси, такие неблаговидные поступки обычных христиан, как мы, направлены на то, чтобы «защитить веру». Мы выступаем против тех, кто отличается от нас.

Моё четвёртое наблюдение связано с человеческой реакцией в случае, когда что-то угрожает безопасности.

Премьер-министр Норвегии раньше спокойно ходил по улицам в толпе людей. Норвегия считалась одной из наиболее безопасных стран, с прозрачным правительством и экономикой, страной, где отсутствует преступность и нищета. Останется ли в Норвегии всё по-прежнему теперь, когда над её безопасностью нависла угроза? Если обратиться к истории, то ответ будет отрицательный. Наша чувствительность к различиям и наша нетерпимость в отношении других культур становятся острыми и неадекватно преувеличенными, когда наша собственная безопасность находится под угрозой.

Моё последнее наблюдение касается прощения.

Прощение необычно, несмотря на то, что считается одной из главнейших христианских добродетелей. Но есть и редкие исключения. Комитет по Правде и Примирению, учреждённый в Южной Африке, как общество, занимающееся расследованиями злодеяний апартеида —замечателен. Сформированная Нельсоном Манделой, Десмондом Туту и многими другими общественными деятелями, эта организация проводила заседания судов, на которых заслушивали свидетелей, записывали и фиксировали преступления и акты жестокости в годы апартеида и, в некоторых случаях, даровали преступникам амнистию. Они не прощали преступлений; государственные обвинительные приговоры оформлялись по всем правилам, после чего иногда предоставлялась амнистия. Благодаря такому подходу Комитет предотвратил волну насилия в стране, демонстрируя дух прощения, как альтернативу возмездию.

Однако чаще имеет место «справедливый гнев». Многие христиане считают любого последователя ислама врагом. Когда на нас нападают только из-за того, что мы чем-то отличаемся от большинства, естественная человеческая реакция — отгородиться, возвести стены, чтобы защитить себя и даже контратаковать.

Мы можем убедительно трактовать и обосновывать вопросы толерантности теологически, но для нас куда важнее практическое их применение. Как следовать за Христом, когда вокруг столько чуждого, столько людей, отличающихся от нас?

Первый шаг для руководителя церкви заключается в наблюдении за своим собственным сердцем, за отношением, присутствующим в собственных словах и поступках. Это означает, что мы внимательно знакомимся с убеждениями других и слушаем их, стараясь понять их мировоззрение. Это означает, что мы воздерживаемся от обобщений и оценок другой мировой религии или культуры. Это означает, что мы выражаем искреннее уважение и признаём права других, будь то мусульмане, индуисты или агностики. Это означает, что мы рассматриваем себя, прежде всего, как граждан Божьего царства, и только во вторую очередь, как граждан своей страны.

Научившись проявлять достойное христиан отношение к другим в словах и поведении, какие ещё шаги можно предпринять, чтобы побудить нашу церковь ценить отличия?

После 11 сентября религиозным лидерам был брошен вызов. Что если бы люди проявили уважение и любовь вместо жажды возмездия? Конечно же, прощение не извиняет преступления против человечества. Но прощение предполагает открытое сердце.

Вот несколько практических шагов. Я заметил, что первый и наиболее действенный шаг, — это изменение нашего собственного отношения. Другая инициатива заключается в том, чтобы приглашать людей, отличающихся от нас, поделиться своими убеждениями и мировоззрением в презентации и диалоге с нашей церковью. Не являясь богослужением, такое общение дало реальные результаты в построении понимания между людьми.

Далее, мы можем намеренно принимать участие в культурной жизни тех, кто отличается от нас. Вы обнаружите, что очень часто те, кто отличается от нас по вероисповеданию и культурному наследию, будут рады видеть вас у себя в гостях. Специалисты по миссионерской деятельности могут проводить мастер-классы по мировым религиям для наших церквей. Обсуждая книги в кругу любителей чтения, можно сфокусироваться на литературе, рассказывающей о различных культурах. Наши церкви могут найти проекты по развитию районов или стран, нуждающихся в помощи, и пожертвовать на них средства. И что ещё более эффективно, мы можем принять участие в служении в тех районах и странах вместе с их коренными жителями.

Общество созревает не тогда, когда оно ограждено от конфликтов. Ключевая мысль, приходящая, когда я размышляю о случившемся в Осло, — это тщетность привычных человеческих решений.

Мы, последователи Христа, боремся, как и другие, с человеческим позором и несовершенством, переживая конфликты с людьми, которые отличаются от нас. Мы склонны оправдывать своё поведение защитой добра и борьбой за справедливость. Но если мы подумаем хорошенько, если взвесим всё, что творится в наших сердцах, мы можем осознать и признать, что испытываем дискомфорт и неприятие в отношении тех, кто отличается от нас.

И тогда мы, возможно, со слезами будем просить о Христовой благодати, очищающей нас от греха. Возможно, тогда в нашей жизни будет отражаться Его любовь, и эта грандиозная мечта наконец осуществится: «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3:28).

СКИП БЕЛЛ Доктор служения, доктор практической теологии, профессор Университета Эндрюса. (по журналу Альфа и Омега, №1-2012)