#рождество #языческое_происхождение #языческие_праздники #как_стать_язычником

ОСКВЕРНЕНИЕ РОЖДЕСТВА

У меня был коллега – пастор (это было много лет тому назад), который был назначен в небольшую церковь в маленьком городе, члены которой выступали против любого празднования Рождества. Когда наступал декабрь, все члены церкви проезжали мимо его дома и заглядывали в окна пастора, чтобы проверить, есть ли в семье нового пастора рождественские украшения. Поэтому, когда жена моего друга настояла на том, чтобы они поставили рождественскую елку для их маленького мальчика, им пришлось поставить ее в ванне, поскольку это была единственная комната, в которую члены церкви не смогли бы заглянуть!

То, что Рождество осквернено язычеством и папством, является символом веры для Свидетелей Иеговы, но время от времени эта идея всплывает и в нашей среде. Здесь, по крайней мере, не нужно полагаться на витиеватые фантазии, чтобы подпитывать свою паранойю, поскольку, несомненно, некоторые из атрибутов Рождества — елки, свечи, остролист и омела — нравились людям задолго до того, как рождественские праздники стали популярными. Когда об этом стало известно в среде последователей Кромвеля 17-го века, они вообще запретили Рождество [1].

До тех пор, пока я сам не становлюсь объектом такого осуждения, я нахожу слегка забавной и немного глупой эту нашу мысль.  Мы считаем, что определенные вещи не следует делать, нельзя получать от них удовольствие, и выражать это удовольствие только по той причине, что если вы проследите историю достаточно далеко назад, то можете обнаружить, что эти вещи делали, или они нравилось кому-то, или выражали это удовольствие те, чьи убеждения отличались от наших. То есть, если древние язычники находили, что вечнозеленые ветки приносят веселье и благоухание в разгар зимы, то мы не должны украшать ими дом, иначе мы сами, того не зная, можем стать немного язычниками.

Я полагаю, что эти вещи можно объяснить в терминах Юнга как архетипические символы, атакующие христианство только в нашем подсознании, похожие, например, на якобы сатанинские послания, замаскированные в «Лестнице в небеса» группы Лед Зеппелин. Однако я никогда не слышал сколь-либо внятного объяснения ненависти к Рождеству. Обычные обвинения Рождества в антихристианстве пахнут таким же суеверием, как неудача, исходящая от числа 13. Кто-то однажды сказал мне о символе креста: «Когда вы используете этот символ, вы на самом деле поклоняетесь Таммузу, знаете ли вы об этом или нет! » В другой раз одна женщина обвинила меня в том, что средневековые картины Святого Семейства, которые я использовал на слайдах для своей рождественской проповеди, привносили в церковь присутствие демонов. Дело в том, что на картинах были нимбы, что, как она считала, после обширного изучения ею всего сущего, имело зловещее значение, так как являлось духовным осквернением. (Я не был уверен и не знаю по сей день, какой вред мог быть принесен общине, потому что все остальные верующие там полагали, что нимбы отражают сияние Божьей славы, пока она не сказала им обратное. Это поднимает вопрос о том, кто же был связан с предполагаемыми демонами. К счастью, даже после просмотра фотографий остальные члены церкви не выглядели более одержимыми демонами, чем обычно).

Я подозреваю, что такой образ мышления лучше объяснить другой концепцией Юнга: это темная теневая сторона личности, которая пытается работать в мрачных сферах подсознания с другими (иногда не связанными друг с другом) образами, непризнанными страхами и постыдной агрессией. Эти интерпретации символов почти всегда нелогичны, коренятся в нашем страхе и используются нами для духовного превосходства над другими людьми.

Что касается Рождества, я склонен согласиться с Чарльзом Диккенсом, одним из двух людей, наиболее ответственных за возрождение этого праздника: «Я всегда думал о Рождественском времени, когда оно наступает, просто как о хорошем сезоне, где есть добро, прощение, милосердие, приятное времяпрепровождение. Это единственное время, которое я знаю, в длинном календаре года, когда мужчины и женщины, кажется, единогласно открывают свои запертые сердца и думают о людях, находящихся ниже их, что все мы вместе действительно попутчики на пути к концу жизни, что мы не другая раса существ, направляющаяся в другое путешествие. И поэтому, хотя человек ниже меня никогда не приносил в мой карман карман ни золота, ни серебра, но я все же верю, что он приносит мне пользу; и я говорю: благослови его Бог». (Другим человеком, прикоснувшимся к возрождению Рождества, была королева Виктория, которая с детства любила традиционные рождественские обычаи. Она вышла замуж за своего кузена, немецкого принца Альберта, который привез с собой из Саксен-Кобурга крепкие рождественские традиции. После того, как королевская семья была изображена в популярном журнале на гравюре, где они стоят у украшенного дерева, все захотели себе такое же).

Интересно, что наша викторианская основательница церкви не считала Рождество особенно зловещим. Елена Уайт сделала с рождественской елкой то, в чем мы иногда обвиняем римский католицизм за то, что он делает с другими языческими обычаями: она использовала елку с благой целью, порекомендовав, чтобы «церкви предоставляли Богу рождественские елки в каждом здании, а затем позволяли повесить на них плоды милосердия и благодарности — пожертвования, исходящие от доброхотных сердец и рук, плоды, которые Бог примет как выражение нашей веры и нашей великой любви к Нему за дар Его Сына, Иисуса Христа » [2]. Некоторые верующие усомнились в этом: «Некоторые говорили мне: «Сестра Уайт, что вы об этом думаете? Соответствует ли это нашей вере?» Я отвечаю им: « Это соответствует моей вере». [3]

Нам не нужно полагаться на сомнительное значение языческих традиций, чтобы увидеть духовную проблему с Рождеством. Проблема с Рождеством прячется у всех на виду. Когда пятница, названная чёрной в честь изменения цвета чернил на ценниках розничных торговцев, становится заменителем праздника, тогда мы начинаем понимать, что пересеклись и слились какие-то глубокие культурные течения. Я знаю, что это звучит, как набившая оскомину утомительная тирада, но она, тем не менее, верна: какая ирония в том, что Младенец, рожденный в бедности, и решивший взрослым жить в бедности, прославляется чревоугодным потреблением!

Тем не менее, в нашей культуре потребления это может быть самое близкое значение к пониманию Рождества, потому что дарить хорошие подарки детям — это, по крайней мере, своего рода искаженная адаптация готовности нашего Небесного Отца дарить нам добрые дары, как об этом сказал Иисус. [4]

Слава Богу, вся прелесть свободного рыночного капитализма не может сравниться с этим рожденным в сарае Младенцем! Любимый отрывок Фредерика Бюхнера: «Утверждение христианства о Рождестве заключается в том, что в определенное время и в определенном месте, Бог пришел, чтобы быть с нами. Когда Квириний был правителем Сирии, в городе под названием Вифлеем родился ребенок, который, за пределами возможностей это объяснить, однажды был высоким и превознесенным, но сделался низким и беспомощным. Обитающий в вечности приходит, чтобы обитать во времени. Тот, на Кого никто не может посмотреть и остаться в живых, рождается в хлеву перед мягким равнодушным взором скота. Отец всех милостей предает Себя нашей милости »[5].

Что бы еще ни произошло на Рождество, оно напоминает нам, что Бог так сильно возлюбил нас, что в Иисусе стал уязвимым перед нами. Отец всех милостей отдал Себя на нашу милость. И он остается уязвимым. Бог все еще радуется с нами, все еще плачет с нами. Он любит наблюдать, как мы преуспеваем, и Его сердце все еще разрывается из-за нас, когда мы терпим поражение. Он бы снова умер за нас, если бы это было необходимо. Какие бы устрашающие значения ни скрывались в рождественских украшениях, давайте вспомним, что рождение Иисуса раскрыло изменяющую мир силу Воплощения с совершенной ясностью, без какой-то маскировки или шифрования. Все это на поверхности истории: что Он любит нас больше, чем Свою собственную жизнь, что Он намного сильнее врага, так что нам не нужно жить в страхе. Это повод для радости всему миру. И когда вся скомканная оберточная бумага выбрасывается в мусорное ведро, мертвое дерево оставляется у обочины, украшения возвращают на чердак, а игрушки прячут в заднюю часть шкафа, остается следующее: Сам Бог явился к нам, и это изменило всё.

Лорен Сейболд, пастор на пенсии, редактор журнала Адвентист Тудей

Перевод сообщества Прогрессивные адвентисты

=========

The Contamination of Christmas