Пару лет назад я преподавал курс пастырского попечения. Курс был дистанционный, поэтому часть студентов занималась в аудитории в Абердине, а другие студенты принимали участие в занятиях, находясь в разных концах Великобритании и связываясь с нами по телефону.

Группа состояла из людей с разными биографиями и взглядами. Один из участников был слепым, а у другой была глубокая глухота, и она общалась с нами через переводчика. В какой-то момент этих занятий участники делились своим духовным опытом. Глухая женщина, Анжела, рассказала нам об одном своем сне.

В этом сне она встретилась с Иисусом на небесах. Они с Иисусом некоторое время разговаривали, и она нам сказала, что никогда больше не испытывала такого мира и такой радости.

«Иисус был совершенно таким, как я надеялась», — сказала она, — «и Его жестикуляция была изумительной!»

Для Анжелы небесное совершенство не подразумевало ее «исцеления» от глухоты. Там социальные, межличностные и коммуникационные барьеры, ограничивающие ее жизнь сейчас, более не существовали. То, что было «ограниченностью», стало нормой; то, что приводило к отвержению, отделяло от людей и лишало возможностей, теперь стало тем самым способом, которым Иисус обращался к ней.

Когда мы слушали Анжелу, наши умы обновлялись (Рим 12:2), и мы обретали возможность увидеть Иисуса по-новому, потому что Он говорил нам изнутри Своего обитания в «странном мире» инвалидов. Как странно!

Диана, молодая женщина с синдромом Дауна, тоже помогает нам посмотреть на мир иначе. Когда ее попросили описать свой духовный опыт, Диана сказала: «Я родилась с дырой в сердце. Когда я была маленькой, для этой дыры нужна была заплатка, и я очень болела. Может быть, именно поэтому я всегда чувствовала себя особенной… Бог — мой лучший друг. Бог сделал меня особенной, потому что для Него я — особенная».

Что особенно поражает в том, как Диана описывает свои отношения с Богом, это то, как она в своей голове переворачивает культурные стереотипы об инвалидности, противостоя главенствующим идеям о страдании и сочувствии.

Например, традиционные богословские дискуссии о людях в ее положении зачастую фокусируются на вопросе теодицеи: «Как мог добрый и любящий Бог допустить такое искажение и страдание?» В то же время наши либеральные культурные презумпции нередко побуждают настаивать: «Разве не лучше и не сострадательнее было бы не допустить существования таких людей вообще?»

Диана не позволяет таким позициям выдавать себя за единственно правильные; она опрокидывает культурные и богословские мифы и рассматривает свою инвалидность в свете той истины, что Бог любит ее такой, какая она есть.

Вместо того, чтобы поднимать вопрос о том, является ли Бог добрым и любящим, инвалидность Дианы вводит ее в само Божие присутствие и отмечает ее как особенную личность. Общество часто использует термин «особый» в негативном смысле («особые нужды» «особое образование»), но Диана помещает его в контекст любви.

Признание своей особенности — это дверь к дружбе с Богом. Такая кроткая картина Божьего признания является самой сущностью приближающегося Царства Божьего

Жан Ванье. «Жить мирно посреди насилия»