#ляху #церковь_и_культура
О некоторых аксиомах культуры, невостребованных церковью.

— Виктор Степанович, года два назад православный служитель Андрей Кураев заявил в одной из своих статей, что протестантизм (без сомнения, он имел в виду и адвентизм) нигилистичен к культуре. Так ли это? Неужели адвентистская Церковь отрицательно относится к культуре?

— Публикация отца Андрея огорчила меня. В те дни я даже взялся за перо и начал готовить в качестве возражения ответную статью, но так и не дописал ее. Дело в том, что в определенном смысле дьякон Кураев оказался прав, и чем глубже вникал я в суть проблемы, тем больше находил фактов нигилизма по отношению к культуре в массовом сознании наших членов, которое далеко не всегда совпадает с официальной позицией Церкви АСД.

— И в чем же проявляется этот нигилизм? Можно ли сформулировать основные положения культуры ад-вентизма сквозь призму богословия?

— Формы игнорирования культуры как общего понятия очень разнообразны. И проявляются они иногда неосознанно и невольно, а подчас и сознательно, последовательно, непримиримо.
Приведу такой пример. В 1989 году я опубликовал в газете «Слово примирения» статью, посвященную молодежному адвентистскому конгрессу в Барселоне. Там прозвучала такая мысль: молодежь нынче не отрывает себя от массовой культуры и традиций своего народа, более того, чувствует себя ее частицей.

В адрес редакции поступили письма, в которых эта точка зрения оспаривалась. Один из читателей газеты (человек, несомненно, посвященный, искренний) отреагировал очень эмоционально: «Разве Христос учил нас петь мирские песни и танцевать? Апостолы тоже к этому не призывали. Увлечение мирской культурой — мерзость и грех перед Господом. Как автор мог приписать эти качества пашей молодежи?!»

Я взял в руки Церковный устав, чтобы процитировать автору обвинительного письма официальную позицию Церкви АСД по этому вопросу, но нужной формулировки не нашел. Почему? Скорее всего, это кредо относится к разряду тех положений, о которых нет необходимости дискутировать и напоминать. Любой адвентист (будь то пастор или рядовой член общины) скажет, что культурное наследие нужно ценить и беречь. В нашей жизни занимают важное место все те культурные ценности, которые не противоречат христианскому учению.

Мне часто приходилось беседовать о проблемах культуры не только России, но и стран Запада. Нескольким преподавателям адвентистского университета имени Андрюса я задал один и тот же вопрос: «Назовите проблемы взаимоотношений Церкви АСД и культуры как таковой?» И во всех случаях слышал примерно такой ответ: «Какие могут быть проблемы?! Мы должны проповедовать Евангелие, учитывая культурный контекст того или иного народа, используя все те положительные пласты, которые сформировались прежде и сегодня».

Кстати, в адвентистской периодике на Западе очень часто появляются статьи на эту тему. Например, в журнале богословского общества «Perspective digest» (наша академия получила очередной номер на днях) опубликован материал под весьма интригующим и броским названием — «Итак, идите и нанесите оскорбление всем пародам». Автор Эдвин М. Ямахи, желавший неординарным заголовком привлечь внимание читателей к этой проблеме, с первых же строк поясняет: «Конечно, Христос не говорил так. Но до тех пор, пока мы, возвещая о Спасителе, не будем учитывать культурные особенности людей, существует опасность, что подобное может произойти».

— Чем можно объяснить позицию тех членов Церкви и пасторов, которые критично оценивают «чужеродную» культуру, боятся привнесения ее в нашу жизнь?

— На мой взгляд, оторванностью адвентистов бывшего Советского Союза от Всемирной Церкви АСД, а значит и от мировой культуры. «Железный занавес» на долгие десятилетия прервал культурный обмен с зарубежными странами, заставил адвентистские общины жить не только в условиях подполья, по и автономно, без «руля и ветрил», без циркуляров Генеральной Конференции, осуществляющей руководство глобальной миссией Церкви (центральный офис нашей конфессии находится в США). В этих суровых условиях местные конференции более всего заботились не о привнесении в религиозную жизнь национальной и мировой культур, а о собственном выживании.

Лишь в единичных случаях пасторы вспоминали о необходимости присутствия культурологической ипостаси в проповедях и богослужениях. Сильным противодействующим фактором послужило и то, что коммунистическая идеология подчас весьма тенденциозно и навязчиво предлагала советскому обществу весьма сомнительные культурные «ценности», чаще всего играющие «на руку» правящему строю, а не истинному духовному возрождению. Все это и сформировало у адвентистов особое, настороженное отношение к национальной культуре.

Наша увлеченность главной задачей Церкви -нести в мир свет Евангелия — часто отстраняла на второй план вопросы культуры, что в свою очередь обернулось большими издержками в общественном сознании верующих, отразилось на «церковном самочувствии», повлияло на миссионерское вхождение в самые разные слои общества.

В этом смысле Андрей Кураев прав, упрекая нас в определенном отрыве от массовой культуры. Но он, к сожалению, не обмолвился о том, что именно привело протестантов к «нигилизму». Разве наша вина в том, что в опыте Церкви сегодня в какой-то степени не заложены аксиомы национальной и мировой культур и преобладает интерес к доктринальным богословским проблемам?

— Считаете ли вы, что сложность вопроса усугубляется еще и специфическим пониманием сути религии, — ведь в Священном Писании сказано: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей; ибо все, что в мире:
похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего» (1 Иоан. 2:15-16)?

— Да, этот новозаветный текст служит для некоторых верующих своеобразной «точкой опоры». Братья и сестры, особенно новообращенные, не всегда понимают «противоречивость» предназначения христианина: оставаться в этом мире и быть для него светом, но в то же время не поддаваться его тлетворному влиянию. Именно это имеет в виду Библия. Она призывает нас не к отчуждению от общества, а к спасению его от зла именем Господа и личным христианским примером. И как бы нас ни отвращало земное зло, мы должны любить ближнего (ибо так заповедал Христос), делить с ним не только радости, но и горести. Все люди грешны, но Бог принимает нас такими, какие есть, дает духовную пищу, указывает путь к вечной жизни. И мы, верующие, призванные нести в народ Слово Его, должны быть похожими на Иисуса и терпеливо, с любовью дарить частичку своего сердца и духовные знания всем людям, независимо от их национальной принадлежности и культуры. Свет истины и наша любовь обязательно изменят к лучшему сердца и убеждения тех, кто ищет Господа.

И все же проблему «культурного нигилизма» в странах СНГ не следует рассматривать обобщенно. Нужно учитывать, что на его формирование повлияли, с одной стороны, целостный европейский протестантизм, возникший благодаря деятельности Лютера, с другой — американский адвен-тизм как неопротестантское движение в русле традиционного протестантизма.

Зададимся вопросом; является ли наш адвентизм (условно имеется в виду Евро-Азиатский дивизион, охватывающий страны СНГ) наследником тех положительных достижений и завоеваний, которые возникли и сложились благодаря традиционному протестантизму XVI века? И в какой мере?
Разумеется, мы являемся преемниками, но лишь отчасти и главным образом в отдельных вопросах — сугубо вероучительных, доктринальных, но не культурологических. Вместе со своими европейскими собратьями мы отказались, например, от религиозных преданий, провозгласив фундаментальный принцип Sola Scriptura («Только Библия»). Однако, по какому-то стечению обстоятельств мы перестали быть в родстве с традиционным протестантизмом в вопросах эстетики и культуры.

— Почему же это произошло?

— Думаю, необходимо напомнить о том, что адвептизм возник не в Европе, а в Америке, где поначалу, естественно, отсутствовали глубокие корни христианской культуры. В Новой Англии, которая территориально ближе к нам, тоже все начиналось «с нуля», и адвентисты, неожиданно заявившие о себе в этом пространстве, видели только одну ценность — Слово Божие, а культура никак не вписывалась в их мировоззренческую систему. Очарованные новым светом, они стремились вырваться из плена американского протестантизма, для которого культурологическое самоопределение к середине XIX века обрело созидательную ориентацию.

— Можно ли сделать вывод, что опыт нашей Церкви в вопросах культуры небогат и культурологическая преемственность не столь и важна, ибо адвентистское движение выжило не за счет аспектов культуры, а благодаря вере, духу, провидению Божьему?

— Культура не есть «побрякушка», без которой можно обойтись. Она пришла в мир вместе с человеком и неотделима от него. Так, видимо, задумано Богом. Провидение Божье действует в нашем обществе, в народе, а следовательно и в культуре этого народа. Общество немыслимо без личностей. Личностям, в свою очередь, присущи вера и дух, которые материализуются в слове и деле.

С другой стороны, культура создается человеком. Но созидается опять же колоссальным потенциалом духовного опыта, который накапливался из поколения в поколение. Бог участвует в этом процессе, осеняя всякое творческое начало. Опыт двух тысячелетий существования христианства свидетельствует о том, что вера с момента своего возникновения не угашает, а, напротив, высвобождает творческие возможности личности — его разум, волю, эстетические чувства. Она становится не только законом духовной жизни, но и предпосылкой истинного творчества.

Интересно в этой связи вспомнить Ветхий Завет. Ветхозаветная скиния строилась не по замыслу Моисея, а по повелению Бога. Соломон же возводит великолепный храм, во многом руководствуясь своей творческой интуицией и в соответствии с эстетическим мироощущением иудея. Бог во втором случае не повелевает — Он ожидает от человека отклика на Свои благословения, поддерживает творчество личности.
Важно не забывать главное: сама культура в замысле Божьем о спасении мира играет важную роль, ибо она формирует человека, определяя уровень его духовного, интеллектуального и эстетического развития.

— И тем не менее, давайте вернемся к иерусалимскому храму. Спустя несколько столетий после его возведения приходит Христос и предсказывает разрушение великолепного строения, возведенного человеческими силами. Более того, Спаситель предлагает совершенно новую модель богопоклонения, простейшую форму поместной церкви: не в храме, а «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Матф. 18:20). Значит ли это, что существует проблема личной веры и храмовой культуры, вне которой, как говорят, вера не есть вера?

— Такую точку зрения, действительно, разделяют многие. В то же время вы задали вопрос с некоторой переакцентировкой библейского стиха. Не нужно излишне драматизировать проблему, которая требует спокойного решения.

Во-первых, что касается слов Спасителя, то следует заметить: Он едва ли хотел противопоставить «храмовый Израиль» и «двух-трех молящихся в иудейской хижине», то есть определить категории истинного и ложного богопоклонения. Более широкий евангельский контекст подсказывает, что речь идет не о смене парадигм (моделей или форм) богослужения, а о пересмотре их внутреннего содержания. Иудеи, как известно из ветхозаветной истории, чрезмерно, «магически» были привязаны к храму и ритуальной стороне богоноклонения. Высокая внутренняя суть происходящего в храме зачастую выхолащивалась и профанировалась. Церемонии и обряды, совершавшиеся формально, унижали дух и посягали на веру. Не храмовое пространство само по себе, а содержание богослужений все более переставало в те ветхозаветные времена соответствовать сути богопоклонения, более того, это содержание иногда противоречило библейским принципам.

Поэтому нет никаких оснований говорить о том, что Христос заповедал нам не строить храмов, являющихся, по-моему мнению, величественными памятниками проявления Божественного духа в сочетании с человеческой культурой и личностным творческим началом. Трудно представить себе, как бы христианство распространяло свою великую весть миру, если бы не было церквей и храмов! Именно в этих местах лучше воспринимается проповедь, исцеляется душа. Я бы сказал больше:
архитектура культовых зданий выражает религиозное самосознание. И тут мы подходим к одной из первых и важнейших аксиом культуры — единству формы и содержания.

Можно сколько угоди» говорить, что для христианина не столь важно, где и как он молится Господу. Десятки людей признались мне, что ощущают душевный дискомфорт от богослужений во Дворцах культуры. Не всегда вера справляется с этими переживаниями — люди уходят из общины. Особенно это присуще интеллектуалам, для которых особенно важна атмосфера служения Христу (видимо, в силу более развитых культурных, эстетических наклонностей). Представьте себе человека, который в будний день сидит в зале ДК на каком-нибудь совещании, а в субботу приходит сюда же па богослужение. Какой у пего будет настрой?

Мне, как и другим преподавателям Заокской духовной академии, выпадала редкая возможность бывать на богослужениях в других городах и читать проповеди. Однажды в качестве пастора я поехал в город Яспогорск Тульской области. Три года служения в местном Дворце культуры стали для меня (да и для многих членов общины) настоящим испытанием. Каждую субботу нас осенял своим присутствием на сцене образ-портрет В. И. Ленина. Кресла были обшиты яркой красной материей. Портьеры на окнах цветом тоже напоминали о революционном прошлом. Весь архитектурный ансамбль по замыслу бывших партийных руководителей района свидетельствовал о «силе и мощи трудящегося человека, идущего в коммунизм под алым стягом». Для пас же, верующих, это еще напоминало и те мрачные годы атеистических гонений, когда отцы и деды шли за веру в тюрьмы и лагеря.

Как-то один знакомый возразил мне: «Радоваться надо тому, что все изменилось. Раньше во Дворцах культуры на партсобраниях призывали к безбожию, а теперь здесь же славится имя Его». Эта мысль греет сердце лишь па первых порах, а затем все не отступное надвигается понимание вопиющего несоответствия происходящего. Петь гимны хвалы Богу надо не там, где гремят дискотеки, а в намоленных и тихих храмовых помещепиях. Этого требуют религиозное мироощущение, элементарные человеческие духовные и эстетические чувства. Единство формы и содержания — это сплав двух понятий-категорий, разорвать которые без нанесения серьезного ущерба религиозной личности просто невозможно; вытеснив одно из них, мы фактически нарушим универсальный Божий закон, на котором зиждется человеческое бытие, определяемое конкретными рамками культуры.

Вторая библейская и культурологическая аксиома отчасти связана с первой, и смысл ее хорошо выразил Готтфрид Устервал, профессор университета Андрюса: «Где бы Бог ни открывал Себя, Он делает это в одеждах культуры того народа, к которому обращается со Своей вестью о спасении… Господь использует язык конкретного народа, его устоявшиеся метафоры и выражения, учитывает образ его мышления».

— Видно ли это на примере многострадальной России? Удается ли нашим пасторам достучаться до измучившихся сердец?

— Конечно. Не буду называть цифры, но за последние годы приняли Христа и стали членами Адвентистской церкви десятки тысяч душ. В то же время адвентизм называют «западной религией». Это ошибочное мнение. Наши служители идут со своим пародом нелегкой дорогой земного бытия, знают, что такое страдания, испытания, трудности. Мы прославляем Господа, а не «адвентизм». Следуем только Библии, а не человеческим производным от нее.

Разумеется, нельзя жить в обществе и проповедовать иную культуру и религию. Христианство прочно укрепилось в сознании русского человека. Так же как и глубокие культурные корни, оно дает новые ростки, духовные плоды. Это делает Господь. И мы должны следовать Ему. Князь Мыш-кин в известном романе Ф. М. Достоевского произносит очень точную фразу: «Мы должны проповедовать русского Христа». Князь Мышкин понимал, что культуре и человеческому самосознанию России того времени был чужд католический Христос, который явно не вписывался в рамки русского характера. Это ли не пример второй культурологической аксиомы?.

Виктор Ляху. «Библия, богословие, культура».