«Если женщина имеет истечение крови, текущей из тела ее, то она должна сидеть семь дней во время очищения своего, и всякий, кто прикоснется к ней, нечист будет до вечера…» Левит 15:19

День 34. На случай, если вам вдруг интересно: у Джули вчера начались месячные – и это плохо по двум причинам. Во-первых, выходит, что наша попытка плодиться и размножаться опять провалилась. Во-вторых, из-за них библейский уровень жизни выходит на абсолютно новый уровень неудобства.

Еврейская Библия запрещает верным прикасаться к женщине неделю после начала ее месячных. Пока это правило вызывало только незначительные неудобства. Я даже нашел положительный момент: оно прекрасно сочетается с моим обсессивно-компульсивным
расстройством и гермафобией и дает удобнейший повод для отказа прикасаться к 51 проценту человечества.

Когда подруги подходят, чтобы поцеловать меня в щеку, я уворачиваюсь, словно Оскар де ла Хойя. Когда коллега женского пола пытается пожать мне руку, отступаю на безопасное расстояние.

– Прошу прощения, мне нельзя.

– О… А… Ну ладно.

Обычно этим все и заканчивается. Но не всегда. Например, вот такой разговор вышел у меня с Рейчел, австралийской подругой Джули, когда на прошлой неделе мы встретили ее в Центральном парке.

– Тебе не разрешается? Это как?

– Ну, ты можешь быть… нечиста.

– Что значит «нечиста»?

– Ну, твой цикл…

Я сделал паузу. Она смотрела непонимающе. Я решил: вот хороший момент, чтобы отвести глаза и взяться за изучение мостовой.

– А, ты имеешь в виду менструацию? Не беспокойся, она была на прошлой неделе.

После этого она меня обняла. Шансов уйти не оставалось.

Как ни странно, Рейчел не одинока. На удивление откровенное меньшинство подруг Джули согласилось давать мне исчерпывающую информацию о своих биологических циклах. Фоторедактор Esquire особенно отличилась, выслав расписание по электронной почте. И спросила, не нужна ли мне вдобавок таблица в Excel.

Я даже умудрился польстить одной женщине, с которой познакомился в гостях у свояченицы. Когда я объяснил, почему не могу пожать ей руку, она сказала: «Это лучший комплимент, который мне сделали за много лет». Я еще раз взглянул на нее: седые волосы, «гусиные лапки» в уголках глаз, за шестьдесят – похоже, ей давно не нужно беспокоиться о незапланированной беременности.

Джули, однако, отнюдь не польщена. Она находит этот ритуал оскорбительным. Да и я от него не в восторге. Одно дело – избегать рукопожатий во время эпидемии гриппа. Но полностью отказаться от физических контактов с женой на семь дней в месяц? Оказывается, это весьма утомительно, болезненно и тоскливо. Надо постоянно быть начеку. Конечно, о сексе не может быть и речи, но вдобавок нельзя взять ее за руку, похлопать по плечу, взъерошить ей волосы, поцеловать на ночь. Передавая жене ключи от квартиры, я бросаю их в ее ладонь с высоты десять сантиметров.

– Это абсурдно, – говорит она, отпирая дверь. – Как вши в седьмом классе. Это теологические вши.

Я сообщаю Джули, что не могу выбирать библейские поучения, которые мне нравятся. Это бы свело на нет смысл эксперимента. Если я пытаюсь мыслить как древние евреи, нельзя пропускать даже самые неудобные и непонятные правила. Еще я добавляю, что не отослал ее в красный шатер.

Ей не смешно:

– Я чувствую себя прокаженной.

– На самом деле проказа в Библии – неправильный перевод. Скорее общее название для кожных болезней. Некоторые даже думают, что это сифилис.

Это неправда. Это остаточный рефлекс со времен, когда я читал энциклопедию и вел себя как всезнайка. И теперь, если мне нечего сказать, я неуклюже вворачиваю в спор произвольные факты.

Джули выходит из комнаты. Когда она раздражена, ее поступь становится тяжелой. Мне кажется, в квартире началось пятибалльное землетрясение.

Я решил следовать еще одному закону, по сравнению с которым запрет на касания – цветочки. Его мы находим в Книге Левит 15:20: «И все, на чем она ляжет в продолжение очищения своего, нечисто; и все, на чем сядет, нечисто». Другими словами, нельзя лежать на постели, где лежала менструирующая женщина, и сидеть на стуле, на котором она сидела.

Сейчас никто не следует этому правилу буквально. Но, повторюсь, я хочу полностью воспроизвести практику древних израильтян. И от чистоты хуже не будет, правда? Что касается лежания на нечистых постелях, тут мне не о чем беспокоиться. Мы с Джули спим в разных кроватях. Дело в том, что во сне я мечусь, как выброшенный на берег марлин, поэтому Джули решила составить вместе две кровати. Это вызывает у меня тревожные ассоциации с родителями и комедиями начала 60-х.

Отказ от сидения на нечистых стульях вызывает больше трудностей. Сегодня, вернувшись домой после обеда, я собираюсь плюхнуться в серое кресло, обитое кожзаменителем, – мое обычное место в гостиной.

– На твоем месте я бы не стала, – говорит Джули.

– Почему?

– Оно нечистое. Я на нем сидела. – Она даже не отрывается от серии «Остаться в живых», записанной на TiVo.

Ладно. Хорошо. Намек понят. Ей по-прежнему не нравятся законы о нечистоте. Иду к черному пластмассовому стулу.

– Я и тут посидела, – говорит Джули. – И на всех кухонных тоже. И на диване в кабинете.

Жена подготовилась к моему возвращению, посидев на всех стульях и креслах в квартире, что и раздражает, и впечатляет одновременно. Похоже, она продолжила библейскую традицию предприимчивых женщин. Как, например, в случае с Юдифь, которая соблазнила и напоила злого военачальника Олоферна, чтобы отрубить ему голову во сне.

Наконец я устраиваюсь на деревянной скамейке Джаспера, которую она просмотрела, и пишу электронные письма на ноутбуке, упираясь коленями в подбородок, потому что скамейка в пятнадцать сантиметров высотой.

На следующий день я лезу в сеть и нахожу тридцатидолларовое решение проблемы – трость с сиденьем. Это алюминиевая трость, которая раскладывается и превращается в табуреточку на трех ножках. Производители выпустили ее для пожилых людей, а также «страдающих астмой, артритом, фибромиалгией; перенесших хирургическую операцию
на бедре или ноге; имеющих травмы спины» – и так далее, список длинный.

Трость-сиденье прибывает через несколько дней, и как же она мне нравится. Теперь я ношу ее повсюду.

Во-первых, это же трость, своего рода посох, что очень по-библейски.

Во-вторых, если подумать, все скамейки в метро, кресла в автобусах и стулья в ресторанах абсолютно точно нечисты.

Складной стул не особо удобен (его пластиковое сиденье не больше фрисби, а из-за сгорбленной позы побаливает спина). К тому же мне не избежать косых взглядов прохожих и нагоняев от охраны разных учреждений. («Что вы делаете?» – спросил охранник в комплексе Time Warner Center. – «Просто сижу, друга жду». – «Здесь сидеть нельзя. Вставайте»). Однако трость-сиденье – это мой личный островок чистоты. Он дает мне немного покоя и безопасности.

Эй Джей Джейкобс «Год, прожитый по-Библейски»