1. Самыми высокими сооружениями древности были храмы. Там обитают божества, там – средоточие высшей власти. Чей Бог более велик, того Бога и народ – самый великий! Поглощённые вечным взрослым вопросом: «так кто же из нас больше?», мы начинаем всерьёз думать, что безграничный в мудрости Творец предпочёл всему миру только нашу конфессию, и именно среди нас Он предпочитает пребывать. А потому самые великодушные из нас готовы признать право других жить лишь параллельно с нами (Дети играли рядом, но не друг с другом).

2. Фундаменталисты в нашей среде рисуют нам границы Церкви в виде стен, где нет ни дверей, ни окон. (Дескать, дружба с миром – вражда против Бога). Мы с Богом и Он с нами, мы призваны и находимся внутри стен, а они все – другие, и поэтому находятся вне. Чем большему числу людей я помогу перебраться через стену моей конфессии, тем мир станет лучше.

3. Яркой особенностью религиозной идеологии является мысль о том, что всему миру необходимо то, чем владею я и моя конфессия, ведь мы – ЕДИНСТВЕННЫЕ, у кого есть ключ от двери, где спрятана вселенская истина. Этой особенностью мы невольно возносим себя выше всех остальных, воспитывая в единоверцах коллективную заносчивость. На правах брокера сакральных вещей, часто основываясь лишь на предпочтениях и предубеждениях, мы безапелляционно претендуем на право – единолично владеть откровением Господа.

4. Вера в Бога большинству верующих представляется как путешествие за ответами на тему: «Как управлять своей жизнью?» И как следствие этого, нам начинает казаться, что мы получили право управлять жизнью других, ведь у нас же уже есть ответы… Даже внутри наших общин мы стараемся друг друга отточить под один шаблон. Парадокс, но группы бедных грешников, только недавно пришедших к Иисусу за милостью, вдруг начинают считать себя правомочными решать, что кому есть, какую музыку слушать, во что одеваться и т.д.

5. Мы внимательно следим за тем, чтобы наши представления о Боге оставались неоспоримыми. Мы оберегаем друг друга от выводов, которые могут вынудить нас признать присутствие Бога в людях других взглядов. Страх отыскать образ и подобие Бога в людях, которые не представляют нашего образа и подобия, постоянно сопровождает нас в нашем путешествии к Небесам. И невдомёк нам, что если Бога нет за пределами нашей конфессии, тогда и не имеет смысла Его наличие внутри неё. Он, в таком взгляде, — не Бог всего человечества, но божок, обитающий лишь в среде моих единоверцев, а потому – не Творец вовсе, а только идол местечкового масштаба.

6. К тому ещё, у каждого из нас (верующих) есть своя концепция Рая – мечта о том, что верующие когда-то попадут в другое, лучшее место. То, что вокруг нас сейчас – не наше, но чуждое… Мы как-бы на вокзале в зале ожидания, наблюдаем за жизнью в окна (через СМИ) вместо того, чтобы проживать её (жизнь) вместе со всеми людьми, даря им христианскую любовь и заботу.

7. Самое же печальное в нашем «кошерном» или «халяльном» фундаментализме то, что при обретении религиозной идеологии из нашей жизни уходят десятки, а может и сотни некогда дорогих нам людей, которые не разделили наши взгляды. При этом мир вокруг нас становится уже, а с ним сжимается и наше сердце! Я вспоминаю, как через пару лет после моего обращения «в веру», мир людей вокруг меня был чётко разделён на своих и чужих (Дескать, кто для меня мать и братья? Кто исполняет то, что велит Бог, тот Мне и брат, и сестра, и мать…). Ушли из моего круга общения немалая часть родственников, также многие хорошие ребята из моих прежних друзей. Сегодня я понимаю, что ушли они из моей жизни не потому, что я стал более милосердным или более сердечным, но по причине нового вида моего эгоизма, – эгоизма религиозной правоты.

В попытке осмыслить тезисы, описывающие то, из чего состоят стены наших религиозных крепостей, мы невольно придём к другому вопросу, на мой взгляд, — ещё более важному и ценному…

VII. КАК РАСПАХНУТЬ ДВЕРИ И «ОТКРЫТЬ» ГРАНИЦЫ?

1. Вероятно, придётся признать и в глубине души, и в повседневной жизни базовую концепцию равенства. У всех людей нашей планеты равные права думать о Боге и говорить о Нём. Жизнь каждого священна, и никто не самодостаточен. Мы все – лишь студенты Бога, а не учителя друг другу. И верен современный перевод «великого поручения»: «Итак, ступайте и сделайте все народы Моими учениками…» (Мф.28:19, Библия РБО-2011), так как, читая в переводе синодальном: «Научите все народы», мы тут же начинаем думать о себе, как об учителях народов.

2. Согласиться с тем, что жизнь в изоляции – не является жизнью с избытком (см. Ин.10:10), в ней нет характера Вечности. Вероисповедание необходимо представлять в виде мостов или зданий, где много дверей и окон. Небесный Иерусалим, например, не имеет глухих заборов, в его стенах двенадцать прекрасных ворот (см. Отк.21:12,13). А обособленность – есть потеря широты человеческого сообщества, а значит – и широты собственного сердца.

3. Поверить в то, что наше общее происхождение всегда предшествует и всегда превосходит нашу религиозную идентификацию. Как же важно для всех нас признать, что, во-первых, мы все – люди, дети нашего Небесного Отца, и лишь во-вторых, — адвентисты, баптисты и многие другие.

4. Мы – хотя и значимы в Господе, но всего лишь люди! И, хотя, очень любим говорить о том, что владеем «полнотой» истины, нам стоит сподобиться смиренного признания в том, что обладаем мы не Целым, а только частью, и «полнота» наша весьма ограничена. А потому, нам непременно стоит избавиться от чувства мнимого контроля над Целым, о чём повторюсь, цитируя апостольское слово: «Ибо мы ОТЧАСТИ знаем, и ОТЧАСТИ пророчествуем… Теперь мы видим КАК БЫ СКВОЗЬ ТУСКЛОЕ СТЕКЛО, гадательно…; теперь знаю я ОТЧАСТИ…» (1Кор.13:9-12).

5. Особо ценной для нас будет готовность вместить правду о том, что Творец – все-таки Тайна, а не расписанное в энциклопедиях существо. Во всех наших речах о Боге мы говорим не столько о Нём Самом, сколько о наших представлениях о Нём. И как же велик соблазн – верить в Бога, которого можно разложить по полочкам, – сюда Он ходит, туда не ходит, вот это любит, а это ненавидит, это Он имел в виду, а этого не имел… Боимся оставить грамм недосказанности или тайны о Боге. Вспоминаю, как я ночей не спал, если не мог ответить кому-то на каверзный вопрос о вере, искал и искал… На самом же деле искал не столько самой Божьей воли, сколько – чувства контроля над священными вещами.

6. Стоит также (и очень стоит) уйти от поглощённости (и изнурённости) нашими разговорами о преимуществе нашей религии. Вечное Евангелие – это то, где действует Бог, а не мы. Всю нашу жизнь можно растратить на разговоры о красоте раковины, в которой лежит (или когда-то лежала) Жемчужина, при этом так и не разглядев Самой Жемчужины. В связи с этим крайне важен всякий наш шаг, направленный на то, чтобы освободить наши вероисповедания от обременительной обязанности быть нашим Богом.

7. Для счастья нам недостаточно одного Бога. Вспомним хотя бы историю творения… У сотворённого Адама уже был Бог, который сказал: «не хорошо быть человеку ОДНОМУ…» (Быт.2:18) и создал Он прекрасную Еву – иную, отличающуюся от Адама. В этом древнем повествовании весть о том, что без других (иных) нам не может быть хорошо. Мы – дети одного Отца, а потому – «ОТЧЕ НАШ», а не мой только. Каждому верующему важно признать, что наша община – весь мир. Когда мы обмениваемся мнениями, рукопожатиями – мы отрекаемся от деления мира на своих и чужих. Мы становимся достоянием друг друга! Камни предвзятости и подозрительности сдвигаются с наших сердец, и наполняет их христианская честность вместо корпоративной солидарности.

Продолжение в части 5 следует

Александр Степанов