Для того, чтобы взглянуть на наш метарассказ со стороны, я хочу по одному вопросу сравнить его с еврейским метарассказом . Христиане и евреи читают тот же самый Ветхий завет, но видят в нем совершенно разные вещи, потому что у них разные метарассказы.

В иудейском метарассказе не существует грехопадения, они говорят об ошибке Адама и Евы, или об их непослушании в Едемском саду с его последствиями, но это не подразумевает грехопадение или изменение человеческой природы. Более того, у них не ведется речь об истории всего человечества или о спасении всего человечества, речь у евреев идет об истории еврейского народа и его мессианской надежде. У них не существует Сатаны в качестве падшего ангела. У них есть сатана как ангел смерти, убивший египетских младенцев, есть лживый дух, который обманул Ахава через пророков, есть божественный прокурор, появляющийся на совете сынов Божьих в книге Иова и др. Демоны в Ветхом Завете не встречаются, а в иудейских мифах это существа низшего порядка. Единственные падшие ангелы у них — это те, что вступили в половые отношения человеческими женами, и вследствие этого они были заперты в вечных темницах. У евреев нет ни падения Люцифера, ни падения человека.

Христианский метарассказ отличается от иудейского, потому что христианам пришлось отвечать на вопросы, еще не существовавшие во время примитивного иудаизма.

Эпикурейский парадокс говорит: «Если Бог является всесильным, значит Он не есть добро, а если Бог есть добро, то Он не является всесильным». Древнегреческие философы посчитали что ответом на этот парадокс является божественное безразличие к судьбе человечества, Бог настолько велик, что ему не до мелочей нашего мира.

Христиане не могли принять эту философию, поэтому христиане ответили: Бог создал идеальный мир, а зло и грех появились из-за свободной воли, и произошло падение из идеального состояния человека в греховное.

Христиане в своем метарассказе создали Люцифера, который пал и стал сатаной или дьяволом. Имя Люцифер происходит из 28 главы книги Иезекииля, в которой царь Тирский метафорически назван Люцифером, или утренней звездой. Аллегория используется там, где ни один еврейский раввин не увидел падшего ангела. Но отцы церкви интерпретировали этот отрывок как имеющий отношение к падению Люцифера. 14 глава Исайи, по мнению отцов церкви, тоже описывает падение сатаны. В этом христианском метарассказе также можно найти войну на небесах, изгнание сатаны. Конфликт закончится уничтожением сатаны и зла, и увенчается возвратом к изначальному идеалу.

Чем отличается адвентистский метарассказ от христианского? Если взглянуть на повествование Джона Мильтона «Потерянный рай», а затем на поэму «Обретенный рай», то мы увидим явный параллелизм с повествованием Елены Уайт из книги «Патриархи и пророки».

Таким же образом, как Мильтон изменил метарассказ отцов церкви в желании облагородить Люцифера, Елена Уайт тоже изменила повествование Мильтона, добавив туда некоторые проблемы.

Как и у Мильтона, мы находим вопросы божественного авторитета, проблему свободы человека, его счастье и рост, но только они предлагают решить эти проблемы разными путями. Несмотря на то, что Павел в 5-й главе Римлянам довольно явно выражается о временном характере закона, по словам Елены Уайт, конфликт на небесах начинается из-за вечного Божьего закона, и этим законом являются 10 заповедей, данных на Синае. В метарассказе иудеев закон тоже является вечным, хотя у них нет понятия о великой борьбе из-за закона на небесах.

В то время в Америке существовала конспиративная теория, говорящая, что католическая иммиграция: поляки, итальянцы, немцы, ирландцы, хотят изменить конституцию США. При этом папе римскому будет дана власть, он переселится в Америку, где восстановит свою силу. Елена Уайт использовала эту популистскую паранойю американцев для того, чтобы «продать» адвентистскую идею, что воскресенье — это папская суббота, и если ты хочешь соблюсти заповеди Божьи, то надо соблюдать библейскую субботу. И финальным конфликтом между протестантами и католиками будет борьба не за весь закон, а, фактически, за субботний день.

Другими пунктами в адвентизме стали следственный суд и безгрешность последнего поколения, которые также берут своё начало в поэме Мильтона. Поэтому Елена Уайт является адептом здорового образа жизни, хорошего образования, развития интеллекта, она верит в силу и авторитет разума. Но, к сожалению, при этом она застряла в талмудическом понимании безгрешности, в котором все внимание уделяется идеальному поведению, и где учитываются всякие мелкие детали. Если ты хочешь попасть в число 144000, то не носи короткие рукава, не обувай сандалии, чтобы не было видно пальцев, не играй в шахматы, не смотри телевизор, не читай другую литературу и т.д., то есть всякие тривиальные вещи.

Таким образом, хотя этот метарассказ реально помог нам, в тоже самое время сейчас он тормозит наше развитие, и становится все более сектанским в последнее время. Решить эту проблему можно деконструкцией. Не разрушением, а осознанием того, как он появился и как развивался. А для этого нам необходимо выйти из нашего аквариума и посмотреть на самих себя со стороны. Нужно понять, что этот метарассказ не является ни библейским, ни тем контекстом, по которому развивается история вселенной.

Он является концепцией истории вселенной, вселенского конфликта, происхождения добра и зла, отношения власти и религии. Это универсальная концепция, но она является эффектом исторического процесса, и мы должны понять, как она появилась исторически, и как она нас изменила. В тоже время нам надо понять, что история пошла вперед, а мы не последовали за ней, что наш метарассказ остановился и перестал расти вместе с нами, и даже потянул нас назад.

Если мы говорим о великой борьбе как об абсолютной истине, без права выйти за ее рамки — то она является сектантской интерпретацией нашего собственного метарассказа. И это может свести на нет все те хорошие аспекты, которые нам дала великая борьба. Потому что она научила нас свободе вероисповедания, личной свободе, научила не быть конформистами, не следовать за толпой, гражданским или религиозным авторитетом, быть рациональными, относиться с уважением к науке, верить в образование, в то, что человек может развиваться.

Но если мы не позволим этому метарассказу расти с нами, то и мы перестанем расти. Мертвый рассказ разлагается, становится токсичным, живой рассказ растет и изменяется, все живое растет и изменяется, живая вера растет и изменяется, изменяется со временем и с нами, живая вера не становится окаменелостью.

Великая борьба — это то, что дает нам, как адвентистам, самоопределение. Но и то, что может нас сделать членами секты, рабами устаревших догм, либо же поднять нашу церковь на новый уровень.

Пастор Эдмонд Константинеску
https://youtu.be/J-EUs47yIl0

Перевод с румынского: Игорь Белый