Джеймс Такер — искренний и честный пастор. Он проповедует Слово Божье, свидетельствует заблудшим и духовно руководит своей паствой. Но у преподобного Такера есть серьезная слабость, «пунктик», «бзик», из-за которого воздвигается стена между ним и теми людьми, до которых он хочет достучаться. Он одевается так, как одевались в Англии в конце восемнадцатого столетия, вплоть до напудренного парика. Его проповедь попадает в цель, его сердце искренне. Те, кто вырос, находясь под воздействием его служения и проповеди, понимают, что он хочет быть святым и отделенным от всего мирского. И впрямь, они стали понимать различие между церковью и миром.

Однако Такер приводит в замешательство нехристиан. Они думают, не потребует ли от них Бог, чтобы они вот так одевались, когда станут христианами. Некоторые христиане полагают, что из-за своего старомодного наряда он не может понять проблем повседневной жизни. Молодежь просто думает, что он какой-то странный. Как ни печально, преподобный Такер не видит своего недостатка. Он считает, что в его церковь приходит мало людей и на его проповедь нет заметного отклика потому, что мир ожесточен. Словом, он не подозревает, что люди отвергают вино просто потому, что им не нравится мех, в котором это вино хранится.

Вам трудно поверить в эту историю? Что же, это и впрямь вымысел. А может быть, не такой уж и вымысел? Если бы мы просто поменяли странный «пунктик» и вместо костюма восемнадцатого столетия взяли бы музыкальный стиль конца девятнадцатого или начала двадцатого, мы попали бы точно в цель. Мы всячески стараемся, чтобы наши пиджаки, галстуки и брюки соответствовали современному стилю одежды (кто в церкви сегодня носит широкие воротнички?), но не придаем никакого значения тому, что стиль нашего богослужения устарел на целый век. Чтобы прояснить эту проблему, научимся различать два ясно выраженных подхода к церковному служению.

В церкви редко услышишь ту музыку, которая привлекает людей нашей культуры, — которую они слушают, когда просыпаются, от которой они смеются, под которую отдыхают после рабочего дня, которая оживляет усталые мышцы в спортивном зале.

Используемые нами в церкви музыкальные стили — это та же самая музыка, от которой люди девятнадцатого столетия плакали, смеялись, отдыхали или ходили на службу. Как странно! Мы ведем себя так, словно пытаемся угодить именно им, нашим предкам.

Только вежливый атеист не заснет во время богослужения. Я еще не нашел человека моложе 40 лет, который вне церкви, по собственной воле, выбрал бы традиционный церковный гимн. Из тех, кому за 40, я нашел несколько человек. Не будем обманывать себя, думая, что мы идем по следам Лютера, Уоттса, Уэсли, Сэнки и Бута, если наши церковные общины не напевают наши мелодии за работой и не слушают на неделе записи наших песнопений.

Павел пренебрег многими предпочтениями и стал всем для всех, чтобы донести до сердец евангельскую весть. Мы удовлетворились тем, что стали чем-то для некоторых или — хуже того — ожидаем, что все станут всем для нас. Страдает от этого наше церковное служение.

В своей книге «Христианская миссия в современном мире» Джон Р. У. Стотт пишет: «Наши церковные общины требуют от каждого нового члена не только обращения к Богу, но и новой культуры. В своем поведении новый член общины должен отказаться от некоторых современных внешних форм и принять более старые образцы, господствующие среди большинства членов общины. Новообращенный христианин должен выучить старые церковные гимны и понимать их значение. Он должен выучить язык, который используют проповедники. Одним словом, он должен вернуться назад на два поколения и претерпеть весьма болезненное «культурное обрезание»».

Мы дурачим самих себя, когда думаем, что всех привлекает то, что привлекает нас. Слишком часто нам кажется, что, когда мы призываем поверить в то, о чем говорит Христос, мы делаем это так, как требует современная жизнь. Однако, чтобы добраться до сути нашей проповеди, люди должны продираться сквозь устаревшие формы. Когда они смотрят на нас, им мешает напудренный парик.

А ведь у нас есть одно из самых могучих средств, какие только можно себе представить, чтобы оказать воздействие на людей и привести их ко Христу. Как ни печально, большинство церковных служителей позволило этому орудию пылиться без употребления, и потому, даже если взять членов церкви, всего лишь 10% слушают христианскую музыку вне богослужения.

Краткий итог всего этого хорошо выразил продюсер, музыкант и композитор Рид Арвин, когда писал: «Служитель, отвечающий за музыку, пытается донести евангельскую весть до еще не спасенного мира и видит… что консервативно-традиционный подход к музыкальному служению все меньше и меньше годится аудитории, которая больше не понимает даже тех слов, с помощью которых мы выражаем нашу веру. На самом деле мы поем красивые песни для себя, а мир не только не слушает, но даже не знает, что мы поем».

Стив Миллер  «Споры о современной музыке»