ПОЧЕМУ ЦЕРКОВЬ ЖИВЕТ В ИЗОЛЯЦИИ? (часть 2)

В чем заключается Божий замысел (а значит, и обязанность церкви) по отношению к миру? «Евангельский тезис» в своей крайней форме гласит, что главной Божьей заботой является спасение отдельных человеческих душ, что единственной обязанностью церкви является провозглашение Евангелия и что поэтому всяческой социальной деятельности, которая сродни «социальному евангелию», нужно тщательно сторониться. Когда подобное мнение высмеивается в карикатурном виде, обычно изображают миссионера в тропическом шлеме, стоящего под пальмой и проповедующего Евангелие группе полуодетых туземцев, почтительно сидящих вокруг него на земле. Он считает, что его служение заключается лишь в том, чтобы проповедовать (а читает он свои проповеди снисходительным, отеческим тоном), и отказывается что–либо кроме этого делать, даже вести христианскую образовательную или медицинскую работу. Мне кажется, что этот исключительный упор на личное спасение сейчас далеко не так распространен среди евангельских христиан, как это изображают наши критики. Тем не менее, в качестве примера Филипп Кроу цитирует некоего Р. Н. Каста, который в 1888 году настаивал, что деньги на миссионерское служение «были собраны для того, чтобы обращать к Богу души, а не для того, чтобы оттачивать чей–то интеллект».

То евангельское христианство, которое поглощено лишь спасением отдельных человеческих душ, не является подлинно евангельским. Это так, потому что такой подход трудно назвать библейским. Такие люди забывают, что Бог сотворил не бесплотные души, но существа, соединяющие в себе душу и тело, которые были названы людьми. Люди, кроме того, являются еще и общественными существами, и Бог заботится не только об их отношениях с Самим Собой и их вечной судьбе, но и об их телах и их обществе. Поэтому подлинно христианская любовь будет заботиться о людях, как о людях, стремясь служить им и не пренебрегая ни душой ради тела, ни телом ради души. Вообще–то, раньше евангельские христиане обычно не сторонились общественной деятельности или даже, при необходимости, деятельности политической. Пожалуй, образцами таких деятелей в Англии XIX века могут служить Уильям Уилберфорс, чья неустанная работа привела к отмене работорговли, а потом и к отмене самого рабства, и Энтони Эшли Купер, седьмой граф Шэфтсберийский, разработавший особые законы с целью улучшить условия труда углекопов и трубочистов на фабриках и рудниках. Мы уже видели, как ярко выделялось сострадание Христа к изгоям на темном фоне фарисейского безразличия. Сегодня среди нас тоже есть люди, от которых отшатывается общество — наркоманы, алкоголики, душевнобольные и старики — и которым необходимо то, что называется «полноценной заботой». Их нужды призывают евангельских христиан смело экспериментировать, пытаясь балансированно сочетать любовь, евангельскую истину и практическое служение.

Экуменизм, который поглощен исключительно вопросами социальной справедливости в своей борьбе за уничтожение расовой дискриминации, голода, нищеты и военного насилия, к сожалению, забывает христианскую истину, гласящую: «Верно и всякого принятия достойно слово, что Христос Иисус пришел в мир спасти грешников»(1 Тим. 1:15),атакже Его четкое и ясное повеление, данное церкви: проповедовать покаяние и прощение грехов всем народам (Лк. 24:47). Кроме того, многие из богословских основ экуменизма являются, мягко говоря, крайне сомнительными.

Доктор У. Виссер’т Хуфт, бывший генеральный секретарь Всемирного совета церквей, сделал следующее замечательное заявление в Уппсале, в июле 1968 года, о взаимоотношениях между двумя христианскими задачами: «Что касается заметного трения между вертикальным толкованием Евангелия — как относящегося, прежде всего, к Божьему делу спасения в жизни отдельных людей — и его горизонтальным толкованием — как относящегося, прежде всего, к межчеловеческим отношениям в мире, — мне кажется, нам нужно перестать постоянно колебаться между этими двумя крайностями… Христианство, утратившее свое вертикальное измерение, утратило с ним и свою соленость и стало не только безвкусным само по себе, но и бесполезным для мира. Но христианство, которое использует вертикальное измерение как предлог уклониться от исполнения своей обязанности в обычной жизни людей, есть прямое отрицание Воплощения, отрицание Божьей любви к миру, явленной во Христе».

И снова: «Нам должно быть ясно, что те члены церкви, которые на деле отрицают свою ответственность перед нуждающимися в любой части мира, так же повинны в ереси, как и те, кто отвергает то или иное учение христианской веры».

4. Перечисляя примеры фарисейской отстраненности от мира в жизни современной церкви, мы уже упомянули о праведном самодовольстве, о монашеской самопоглощенности и затворничестве и о чрезмерном упоре либо на благовестие, либо на социальную деятельность — одно за счёт другого. Однако четвертой и, пожалуй, самой распространенной причиной нашей отстраненности от дел и забот мира является наша собственная лень, наш собственный эгоизм. Мы не хотим пачкать руки и брать на себя чьи–то страдания. И только Христово сострадание может преодолеть это наше упорное нежелание.

Конечно, сам мир воспитывает в своих гражданах львиную долю этого безответственного равнодушия. Он продолжает повторять вслед за Каином его слова: «Разве я сторож брату моему?» (Быт. 4:9).

13 марта 1964 года в Нью–Йорке произошло пугающее событие. Респектабельная, привлекательная молодая женщина по имени Китти Женовиз возвращалась домой с работы (она работала менеджером в баре). Было около 3.20 утра. Она припарковала машину возле дома и уже направлялась к входной двери, как вдруг на нее напал мужчина и пырнул ножом. Она закричала, зовя соседей на помощь. В доме зажглось несколько окон, и кто–то прокричал сверху: «Эй, оставьте ее в покое!» Нападавший посмотрел наверх, пожал плечами и зашагал прочь. Но поскольку свет снова погас, а на помощь к Китти так никто и не пришел, он вернулся и еще раз ударил ее ножом. Она снова закричала, опять зажегся свет, открылись окна, начали выглядывать люди. Тогда нападавший прыгнул в свою машину и уехал. Но поскольку вниз так никто и не спустился, этот мужчина снова вернулся, чтобы в третий раз ударить Китти ножом и убить ее. Первый звонок в полиции раздался только в 3.50. К этому времени Китти уже была мертва.

Когда полицейские опрашивали местных жителей, выяснилось, что, по крайней мере, тридцать восемь порядочных, законопослушных граждан среднего достатка слышали крики Китти о помощи и видели, как ее ударили ножом, но никто из них ничего по этому поводу не сделал. Она даже узнала одного из соседей в окне и позвала его по имени, но он не ответил. Почему, спрашивали полицейские, никто из этих людей не спустился, чтобы ей помочь? Некоторые признались, что не знают, почему. Одной домохозяйке показалось, что «это была просто обычная ссора любовников». Один мужчина ровным голосом объяснил: «Я тогда ужасно устал и пошел снова спать». Но лейтенант полиции Бернард Джейкобе сказал вот что: «Почти от всех свидетелей мы слышали одно и тоже слово: „вмешиваться». Люди просто говорили нам, что не захотели вмешиваться».

Самодовольная гордость своей праведностью и снобизм, боязнь оскверниться, искаженный взгляд на душу и тело, апатия. За этими четырьмя причинами устранения от мира кроется неверное представление о Боге. Бог, открывшийся нам в Иисусе Христе, — это любящий Бог. Он любит людей, которые ничем не заслужили любви. Он позволяет солнцу всходить равно как над праведными, так и над нечестивыми и посылает дождь на обманщиков так же, как и на людей справедливых. Он сотворил нас в единстве души и тела и заботится как о душах, так и о телах. И Он предпринял серьезные действия, принеся огромную жертву, чтобы дать нам избавление от греха. Он Сам вмешался в нашу нелегкую жизнь и глубоко проникся нашими печалями.

Сам Иисус Христос не оставался в стороне, не отказывался вмешаться и не прятался на небесах, чтобы избежать опасности. Он вошел в наш мир. Он принял нашу человеческую сущность. Он отождествил Себя с человечеством. Он подверг Себя всем нашим искушениям, скорбям и страданиям. Он водил дружбу с изгоями и получил прозвище «друга мытарям и грешникам» (Лк. 7:34). Он смирился, чтобы служить нуждающимся. Он омыл ноги Своим ученикам. Он никогда не отшатывался от нелегких ситуаций. И, в конце концов, Он был готов понести наши грехи и стать проклятием вместо нас.

А теперь Он говорит церкви: «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас» (Ин. 20:21; ср.: 17:18). Миссия церкви отражает в себе миссию Сына, и обе они выражают характер Отца. В чем он заключается? Бог — это не только Судия, но и Спаситель. Он не раздает заслуженные награды, но наделяет нас милостью. Он — Пастырь заблудших овец, Врачеватель больных душ, Отец, обладающий бесконечным терпением. Теперь Он посылает нас в мир, как послал когда–то Христа — не для того, чтобы мы в страхе убегали и прятались, а для того, чтобы войти в страдания отчаявшегося человечества, прочувствовать и понять людские сомнения, трудности и печали, стать источниками Божьей любви, будучи одновременно и свидетелями и служителями, нести людям все облегчение, какое только возможно, и Благую Весть о спасении через смерть
Христа и Его воскресение. Вот в чем заключается наша обязанность. Подлинным христианство будет лишь тогда, когда самоотверженно вмешается в жизнь мира; всякий уход в сторону — это фарисейство. «Как Господь наш принял нашу плоть, так Он призывает Свою церковь принять на себя безбожный мир». Иначе мы не сможем «всерьез относиться к Воплощению»[134].
Этот вывод подводит нас к одному из величайших парадоксов христианской жизни. Бог призывает всю церковь (и каждого ее члена) одновременно и участвовать в жизни мира, и отделиться от него, и «быть в мире», и быть «святыми». Он не хочет, чтобы мы жили в мире, оставив святость, или были святыми, оставив при этом мир. Мы призваны быть «святыми в мире»: воистину посвятить себя Господу, являя Его жизнь и святость в мире — в том мире, который Он сотворил и для искупления которого послал Своего Сына.

Только Божья сила может избавить нас от осуждения и зависти «старшего брата», отложного фарисейского страха оскверниться от общения с миром и от отстраненности, от нежелания вмешиваться. Вместо всего этого нам необходимо Христово сострадание. И пусть фарисеи современных церквей недовольно ропщут, если им так хочется; главное, чтобы при этом они могли сказать о нас с вами (как их предки говорили о нашем Господе): «Этот человек принимает грешников и ест с ними».

Джон Стотт «Великий спорщик»