Как люди, принадлежащие к организации адвентистов, мы не никогда должны позволять материальным свидетельствам успеха — таким как членство, здания и общественное признание — становиться для нас более важными, чем качество того свидетельства, которое мы несем миру.

Я неоднократно интересовался, можно ли считать «завершением работы среди мусульман», культурные и социальные связи которых настолько прочны, что проникновение христианской вести в эти страны практически невозможно (ведь в странах Ближнего Востока всего лишь один адвентист на пятьдесят тысяч человек), то, что происходит в некоторых внутренних течениях Ислама?

Могли ли бы члены такого движения сохранить свои социокультурные связи с Исламом, принимая в то же время сущность Евангелия? Более того, эти люди могли бы считать себя «истинными мусульманами», подобно тому, как последователи Павла считали себя «истинным Израилем». Стали бы мы благодарить Бога за это? Посмели ли бы мы даже допустить такое? Наделили ли бы мы их организационной независимостью или стали бы настаивать, чтобы эти «истинные мусульмане» подписались под организацией адвентистов и стали
посылать свои десятины в правильное место?

Противоположностью «невидимой церкви» является «заорганизованная» «церковь видимая» (видимая людьми, конечно). Эта церковь состоит из тех, кто официально и публично причисляют себя к «телу Христа», путем принятия организационных символов (таких как кресты), названий и ярлыков, даже если таким ярлыком станет само слово «христиане». Среди этой организации могут существовать множество различных отделов (деноминаций) и наблюдаться относительное соответствие того, что она заявляет ее отношению к Самому Иисусу Христу.

Их заявления о количестве членов могут быть даже лицемерными и делаться исключительно в собственных интересах. Цитируя Ис. 29:13, Иисус говорил о таких людях как о тех, кто прославляют Его своими устами, но сердце которых далеко от Него (Мф. 15:8). Он относил это к людям, показное благочестие которых служило целью завоевать влияние и произвести впечатление на окружающих, и сказал о них, что «не всякий, говорящий Мне «Господи, Господи» войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: «Господи! Господи! Не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?» И тогда объявлю им: «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф. 7:21—23).

Внешнее свидетельство — отнюдь не окончательный признак настоящего единства со Христом. Некоторые люди, считающие себя членами видимой церкви могут на самом деле быть вдалеке от Него. Другие же могут быть Его истинными последователями, людьми благочестия и сострадательности, живущими согласно тому свету, который они получили, и таким образом, являющимися членами «невидимой церкви».

Таким образом, есть возможность существования двух классов членов видимой церкви: с одной стороны люди, имеющие «двойное гражданство», о которых мы только что говорили, люди, проявляющие внутреннее благочестие и в то же время исповедующие Христа публично, а с другой те, которые служат Ему лишь устами, «чье сердце далеко от Него». И те и другие могут внешне поклоняться одному и тому же кресту и носить один и тот же ярлык — по крайней мере, до жатвы.

Все, что я хочу этим сказать — так это то, что считать «видимую церковь» некой относительно объединенной, жизнеспособной, организованной структурой, даже несмотря на ее размеры и многогранность — вовсе не абстракция, не относящаяся к действительности. Какой бы несовершенной и слабой она ни было, тем не менее она в какой-то мере может служить «телом Христа» на Земле, колесницей для Слова, ставшего плотью — по крайней мере до конца времени. И никому не дано судить то или другое ее проявление. Внутренне благочестие ее членов, равно как и его отсутствие обнаружится в тот судный день, когда Бог откроет Своих.

Термин «видимая церковь», используемый в таком общем значении, служит противоположностью для чувства сектантской исключительности. Он подразумевает, что Бог не привязан к какой-то конкретной ветви христианства.

Бог не является ничьей личной собственностью, даже нашей. Как это ни шокирует нас, но Божьего имени мы не найдем ни в одном списке членов
Адвентистской церкви!

Авраам Линкольн произнес замечательную фразу в ответ на вопрос делегации с Юга во время Гражданской войны, когда его спросили, на чьей стороне, по его мнению, Бог в этой войне. Он сказал: «Я забочусь не о том, чтобы Бог оказался на моей стороне, а о том, чтобы мне оказаться на стороне Бога».

Не должна ли церковь быть более всего обеспокоена тем, чтобы оказаться частью той великой церкви, церкви, которая включает и превосходит все человеческие структуры и организации, которая соединена с церковью небесной?