Не так давно мне рассказали случай. В одном из городов США жила-была не очень большая, но и не очень маленькая поместная церковь — около 300 человек. Эта церковь содержала пастора, поддерживала ряд служений и десять миссионеров. Спустя некоторое время церковь выросла и составила уже 350 человек, причем подавляющее большинство новых членов были выходцами из России. Так вот, вскоре эта община стала не в состоянии содержать даже своего пастора, не говоря уже о миссионерах.

Напрашивается вывод о разном материальном благосостоянии коренного населения и недавно приехавших, но, по словам очевидцев, разница была не так уж велика. Скорее, тут причина кроется совершенно в другом — в нашем нежелании жертвовать. На эту тему у нас вообще не принято говорить. Нам как-то удобнее рассуждать, что мы творим сие в тайне. Тайна сия действительно уж очень велика, и результаты действий нашей левой руки остаются неизвестными не только для правой.На мой взгляд, у нас прочно укоренилась мысль, что отдавать пожертвования — это как бы и не для нас. Это для богатых христиан, живущих если не за океаном, то уж по крайней мере за пределами нашего ведения. Это для тех, у кого есть избыток, кому есть, что давать. Наши взоры невольно останавливаются на тех, кого мы считаем более состоятельными, а следовательно, более пригодными для данного служения. Ведь считать деньги в чужих карманах — нечто вроде нашего национального вида спорта.

Самая устойчивая иллюзия — будто это временное явление, что нам просто сейчас не до того, что еще немного — мы заживем чуть-чуть лучше, станет поспокойнее, и тогда мы будем щедры. Вот еще чуть-чуть, вот поставим на ноги детей, вот перейдем на другую работу… и так далее. Так и хочется вспомнить героя известного мультфильма почтальона Печкина, который «раньше был злой, потому что у него велосипеда не было». Опыт же свидетельствует об обратном. С возрастанием материального благополучия жертвовать становится не легче, а гораздо труднее. Вспомните богатого юношу из Евангелия.

Иногда слышишь саркастические нотки в разговорах о миссионерах, отправляющихся, предположим, из Германии или Америки в Туву или Якутию, Китай или Пакистан. Конечно, легче объяснить все тем, что у них есть хороший дом где-нибудь в Калифорнии, куда они через несколько лет после тяжелого миссионерского служения смогут вернуться. Говоря это, мы тем не менее не оставляем даже на несколько лет свои несчастные «хрущевки», куда тоже могли бы через несколько лет после служения в стороне от дома возвратиться.

Мы привыкли выживать. С одной стороны, это вроде бы и неплохо. Но вот когда выживание становится нашим образом жизни, тут уже стоит призадуматься. Мы выживаем на всех уровнях — от нашей личной жизни до жизни церкви и жизни страны. И уже так вошли в эту роль, что она стала нам родной. Выживать и стоять с протянутой рукой, подозрительно озираясь по сторонам, нет ли кого-нибудь более состоятельного, — все, что нам осталось?

Нам кажется, что наши обстоятельства самые тяжелые, наше материальное положение — самое сложное, а здоровье — самое слабое. Мне пришлось побывать в нескольких десятках стран, где, смею заверить, экономическое положение куда хуже, чем у нас. Но ведь мы туда не обращаем наши взоры. Нам легче кивать на благополучные страны и иронизировать над служениями тамошних христиан. Хотя разница между уровнем жизни в Европе и нами, на мой взгляд, не столь огромна, как между нами и, к примеру, Мозамбиком.

В Новом Завете мы читаем о церкви в Филиппах. Ситуация в церкви была далеко не простая — языческое окружение и собственные внутренние проблемы. Тем не менее эта церковь находила в себе силы поддерживать апостола Павла (Флп. 4). Я не думаю, что материальное положение в наших общинах хуже, чем у верующих в Филиппах, но мы очень часто не можем нормально содержать даже своего пастора и платить за помещение.

Я совершенно не разделяю учения о том, что, жертвуя на дело Божье, мы можем стать материально богаче, то есть Бог непременно вернет нам деньги, причем с прибылью, о которой мы даже не мечтали. Нет. Скорее всего, мы все-таки материально обеднеем на ту сумму, с которой пожелаем расстаться, но получим гораздо больше в духовном смысле.

Хочется надеяться, что когда-нибудь мы перейдем наконец из категории людей, вечно нуждающихся в помощи, в категорию людей, оказывающих эту самую помощь.