1. Возможно, настало время пересмотреть некоторые аспекты унаследованного нами понимания Евангелия. Благая весть Царства Божьего – это весть только о личном спасении из мира или о спасении мира во Христе? Начинается ли она с личного греха и кончается взятием церкви на небеса, или она начинается с сотворения и заканчивается новым творением? В чем задача церкви – «сохранить свои одежды чистыми, пока Господь не возьмет ее отсюда», или созидательно участвовать в жизни общества, посредством чего Царство Божье уже сегодня активно действует на земле, частично преображая разные сферы общества и культуры? С этими вопросами тесно связано и наше понимание эсхатологии: что спасется в конечном итоге – только души верующих людей, или также их тела, их труд для славы Божьей (как религиозный, так и мирской), а также созданный Творцом материальный мир?

2. Очень важно снова открыть для себя библейскую истину о том, что церковь существует ради выполнения миссии Бога на земле, а не ради собственного спасения, назидания или комфорта. Отсюда следует, что даже освящение не может быть самоцелью – оно только средство. Церковь должна быть святой для того, чтобы служить Божьим инструментом в мире. С этой точки зрения сосредоточенность на своих нуждах в ущерб миссии в обществе искажает намерение Бога для церкви. Зачастую такая забота о себе, по выражению К. Барта, принимает форму «благочестивого эгоизма». Участвуя в миссии ради мира, церковь преображается, открывает новые грани истины и выходит на новые ступени ученичества. И наоборот – не участвуя, замыкаясь в себе даже из, казалось бы, благих намерений, она перестает расти. Энергия такой церкви обращается внутрь и часто бывает саморазрушительной.

Если смотреть с точки зрения миссии, то фокус исключительно на «духовных» (т.е. церковных) вопросах представляет собой, возможно, самое слабое место евангельской церкви сегодня. Исторические причины этого понятны, но без обращения церкви вовне, без стремления к общему благу, особенно на фоне социальной пассивности и слабой горизонтальной сплоченности россиян, она не сможет выполнить свою миссию. Поэтому в отличие традиционной сосредоточенности баптистов на храмовом богослужении, мы должны обратиться наружу в той же степени, что и вовнутрь. Сюда относится и понимание того, что поместная церковь должна участвовать в деле благовестия своими финансовыми ресурсами, не ожидая, что кто-то из-за рубежа оплатит или выполнит ее миссию в обществе за нее.

3. Из целостного понимания Евангелия следует вывод, что дело миссии требует от нас активного и взвешенного диалога с культурой. Евангельская церковь могла бы попробовать предложить обществу собственные ответы на сегодняшние проблемы, волнующие россиян, и на извечные «русские вопросы», сформулированные отечественными писателями и философами. Для этого мы располагаем не только богатством протестантской богословской мысли, но и всеми сокровищами, накопленными вселенской Церковью за века ее существования – мы имеем на них такое же право, как и (де-факто) государственная конфессия, которая склонна монополизировать свое обладание ими.

4. Взаимодействие с русской культурой неизбежно поднимает вопрос нашей культурной идентичности. Вопреки сегодняшним тенденциям снова маргинализовать евангельскую церковь, нам нужно верить и утверждать, что мы не «иностранная» вера, – мы являемся национальным русским движением, появление которого тесно связано с самим течением русской истории. По словам М. Дубровского, только удерживая оба фокуса – свою связь с европейской Реформацией и русским богоискательством, мы сможем сформировать «сложную, не укладывающуюся в привычные представления идентичность, найти ответ на вопрос о своем предназначении в религиозном, общественном, политическом пространстве наших стран» и предложить нашему обществу альтернативный путь, «отличный от византийской колеи». В идеале, евангельская церковь могла бы стремиться стать моделью российского общества, все стороны жизни которого преображены Евангелием.

5. Учитывая культурное и этническое многообразие России, нам также следует иметь в виду, что успех нашей миссии в стране во многом будет зависеть от того, сможем ли мы предложить слушателям «татарское (чувашское, якутское, адыгейское и т.д.) евангелие» вместо проповедуемого нами русского. Речь идет о тех формах, в которых мы доносили Благую весть в постсоветский период, включая акценты в проповеди, формы поклонения, модели руководства общинами, и др. Формы богослужения не являются сакральными и теряют свою актуальность, если перестают служить средствами передачи Евангелия доступными для людей способами в соответствии с их культурой.

6. Поскольку церковь есть свидетель, предвкушение и инструмент Царства Божьего, то миссия ее членов не может ограничиваться провозглашением вести о спасении индивидуумов, игнорируя происходящее в обществе. Понятие миссии Бога предполагает, что верующие призваны участвовать в нем делами милосердия и отстаиванием правды и справедливости. Для этого важно верить в необходимость и возможность позитивных социальных перемен на основе Евангелия, пусть даже частичных и несовершенных, и трудиться для их осуществления. Но такие изменения достигаются не столько противопоставлением и критикой со стороны, сколько созидательным участием и жертвенностью. Иными словами, способы достижения Божьих целей в этом мире не должны противоречить природе этих целей.

7. Успешная миссия на современном этапе вряд ли возможна без нового осмысления учения о священстве каждого верующего. Как совместно, так и по отдельности мы призваны быть свидетелями и инструментами Христа в повседневной жизни, служа людям и благовествуя естественно в круге своего общения и влияния – в семье, среди друзей, в школе, университете, на рабочем месте и т.д. Для этого, по словам некоторых миссиологов, каждый верующий должен пережить «два обращения» – из мира к Богу и из церкви в мир. Хороший христианин не тот, кто проводит семь вечеров в неделю в церкви, а кто служит посредником Христовых благословений в своем круге влияния.

Учение о всеобщем священстве также напоминает нам, что все верующие наделены дарами Святого Духа. Чтобы задействовать эти дары, церковь должна стараться создавать возможности для их развития и реализации. Для этого ей, возможно, придется перестраивать традиционные формы церковного служения в соответствии с проявлениями Духа в Теле Христовом, а не втискивать их в «прокрустово ложе» существующих служений (хор, проповедь, воскресная школа).

8. Для подготовки членов церкви к миссии в обществе требуется, чтобы учение и проповедь были направлены не на морализаторство, а на соединение библейских истин с повседневными реалиями жизни слушателей. Такая проповедь вытекает из целостного библейского мировоззрения, которое рассматривает не только проблемы души и вечности, но и учит людей библейскому отношению к работе, деньгам, физическим потребностям, обществу, образованию, культуре, популярному искусству, СМИ, интернету, политике и др. Задача ученичества – не только научить людей избегать греха, но помочь им жить аутентично, в соответствии с волей Бога, во всех сферах их жизни.

9. Для успеха евангельской миссии в России нам потребуется больше открытости к другим деноминациям и конфессиям. Очевидно, что ни одна церковь не сможет донести Евангелие до всех социальных и этнических групп россиян сама по себе, игнорируя и тем более отрицая труд других конфессий. С этой точки зрения, понятие «братство» значительно шире, чем наш собственный союз церквей. В противном случае, отстаивая интересы только одной деноминации, мы рискуем оказаться в большей степени защитниками некоего института или организации, чем дела Божьего.

Сегодня иногда говорят о пост-конфессиональном христианстве, имея в виду не отказ от собственной конфессии, а понимание ее пределов. Это понимание того, что «Церковь Божия во Христе – шире, глубже и полнее моей собственной конфессиональной ограниченности», это «радость обнаруживать, что люди живут верой там, где ты об этом и не знал ранее».

Одновременно с этим в разных конфессиях можно наблюдать усиливающееся внутреннее деление на фундаменталистов, оберегающих традиционные устои, и тех, кто ищет возможности взаимного духовного обогащения и совместного служения обществу. Вторым, как правило, легче найти общий язык между собой, несмотря на разную конфессиональную принадлежность. Возможно, именно эти группы совместно и станут инструментами следующего евангельского пробуждения в России.

10. Для успеха нашей миссии также важен обмен идеями с широкими кругами мирового евангельского сообщества, которое ищет ответы на похожие вопросы в своих контекстах. Такого диалога не могут полноценно заменить ставшие привычными партнерства с отдельными группами американских или немецких фундаменталистов. К сожалению, некоторые популярные у нас учители Библии, апеллируя к «достаточности Писания», вольно или невольно имеют в виду самодостаточность собственного толкования Библии, игнорируя процессы, протекающие во всемирном евангельском движении.

Эти учителя являются представителем определенной богословской школы, которая сформировалась в первой половине XX века как реакция на либеральное богословие и так называемое «социальное евангелие». С тех пор произошли значительные, даже эпохальные изменения, как в обществе, так и в понимании миссии церкви. Но, похоже, эти изменения были замечены не всеми, и некоторые проповедники продолжают сидеть в окопах давно прошедших битв. Хотя война между истиной и ложью продолжается, линия фронта уже сдвинулась с тех рубежей, где она проходила столетие назад. В итоге, есть опасность не только сражаться с мнимыми противниками, но и вести огонь по своим сторонникам.

Андрей КРАВЦЕВ

http://gazeta.mirt.ru/stat-i/cerkov/post-2143/