А где и как разделились церковь и синагога? Большая и сложная история, но похоже, что особую роль тут сыграла Иудейская война, а в особенности взятие Иерусалима в 70 г. Разрушены были Иерусалим и Храм; прекратилось храмовое богослужение, которое прежде был центром иудейской религии, и это заставило сместить акценты самих иудеев.

Характерно предание о рабби Йоханане, который увидел, что осажденный Иерусалим обречен и попросил своих учеников вынести его за стены под видом трупа, предназначенного к погребению. Когда они это сделали, он отправился прямо к римскому командиру Веспасиану (будущему императору), тот обрадовался такому известному перебежчику и пообещал выполнить одну его просьбу. Йоханан попросил: «Дай мне Явне» (небольшой городок на побережье), и именно туда перебрались иудейские ученые, чтобы продолжить изучение Писания. Теперь иудаизм окончательно становится религией Книги, и это совершенно особая история, но вполне понятно, что он теперь вынужден заново определить себя и, в частности, провести границу между собой и христианством.

С другой стороны, после 70-го г. исчезает иерусалимская христианская община. Это не значит, что все христиане были убиты, многим, вероятно, тоже удалось покинуть город, но в любом случае они уже были оторваны и от храмового богослужения, и от иудейской среды.
Кроме того, в 70 г. римляне ввели fiscus iudaicus, ежегодный налог в два денария с каждого иудея мужского пола от 3 до 60 или 62 лет. Этот налог заменил тот налог на храм, который платили иудеи и который упомянут в Мф 17:24 с той разницей, что теперь он был обязательным, в отличие от прежнего добровольного самообложения иудеев. Правда, уплата этого налога была своего рода выкупом за отказ участвовать в городских и общегосударственных жертвоприношениях. С введением особого налога римское государство должно было точно знать, кто из его подданных иудей, а кто нет – но мы помним, что существовали промежуточные категории вроде ассимилировавшихся иудеев или, напротив, «богобоязненных» из числа язычников, которые так или иначе симпатизировали иудаизму. Насколько мы можем судить, практика взимания налога бывала разной в разное время и в разных местах, но главным критерием была принадлежность к иудейской религиозной общине, а главным признаком – обрезание.

Особенно остро, как сообщает Светоний, этот вопрос стал при императоре Домициане (81-96): «С особой суровостью по сравнению с другими взыскивался иудейский налог: им облагались и те, кто открыто вел иудейский образ жизни, и те, кто скрывал свое происхождение, уклоняясь от наложенной на это племя дани. Я помню, как в ранней юности при мне в многолюдном судилище прокуратор осматривал девяностолетнего старика, не обрезан ли он» (Домициан 12.2., пер. М.Л. Гаспарова). Заметим, кстати, что 90-летний старик должен был быть избавлен от уплаты налога, так что налог, если Светония не подвела память, стали взимать без учета возраста.

Нерва, пришедший на смену Домициану в 96 г., смягчил эту политику: по крайней мере, были отчеканены монеты с надписью fisci Judaici calumnia sublata, «прекращены злоупотребления, связанные с иудейским налогом». Иудаизм был признан допустимой религией, налогом теперь облагались те, кто эту религию исповедовал, но в то же время Нерва запретил перенимать «иудейский образ жизни» (ἰουδαϊκὸς βίος), как сообщает Дион Кассий (Римская история 68.1.2). Все это, конечно, подчеркивало границу и увеличивало напряжение между иудеями и язычниками безотносительно к их вере во Христа.
Соответственно у верующих из числа язычников возникло желание полностью отделиться от иудеев и занять в городском обществе некое особое, самостоятельное место. Возможности для пребывания в «серой зоне» были исчерпаны. Дорога для последующей «теологии замещения» оказалась, напротив, открыта. С другой стороны, оказались открыты врата цирков для тех христиан, у которых отныне не было оправдания для отказа от участия в языческом культе и которым предстояло стать мучениками.

В 132 г. началось и в 135 г. было подавлено еще одно иудейское восстание под предводительством Шимона Бар-Кохбы, объявившего себя Мессией. Оно началось вскоре после того, как император Адриан посетил развалины Иерусалима и велел построить на его месте новый город под названием Элия Капитолина (в честь собственного рода Элиев и Капитолийского культа в Риме); кроме того, он запрещал обрезание. Иудеи, таким образом, сражались за право жить на священной земле и соблюдать основную заповедь Моисеева закона – те самые права, от которых христиане ортодоксального направления отказались добровольно. После разгрома восстания Адриан выселил из окрестностей Иерусалима остатки еврейского населения и запретил любое исполнение и изучение Моисеева закона (этот запрет был вскоре отменен следующим императором Антонином Пием).

О том, что разделение состоялось, свидетельствует «Разговор с Трифоном иудеем» Иустина Философа. Трифон, конечно, литературный персонаж и нам неизвестно, насколько его образ отражает воззрения какого-то настоящего иудея, но нет оснований видеть в нем карикатуру, Иустин описывает его вполне доброжелательно и без тени насмешки. Трифон, кстати, из числа тех иудеев, которым пришлось оставить родные края после подавления восстания Бар-Кохбы. Он интересуется верой Иустина, при этом оба они увлекаются философией и соглашаются в том, что языческие философы упускают самое главное: познание Единого Бога. Далее Иустин с помощью цитат из Писания (исключительно ВЗ) доказывает два главных тезиса, которые отделяют христиан от иудеев: Иисус был подлинным Мессией-Христом и потому больше нет нужны соблюдать Моисеев закон.

Характерно, что Иустин совсем не настаивает на божественности Иисуса: хотя сам он в нее верит (и это вполне логично, когда ты признаешь Иисуса Спасителем), но доказать этого цитатами из Писания не может. Принципиально важно, что Иисус есть Христос, а вот Бог ли он – об этом существуют разные мнения, и это нормально. Так это видел в середине II в. Иустин. Но это совершенно не означает, что с ним были согласны все христиане, кто-то из них сочетал веру в Иисуса Христа с верностью Моисееву закону (что Иустин, как мы видели, вполне допускал), но это уже особый разговор – об иудеохристианах.

Андрей Десницкий