Всё Евангелие говорит о прощении. В этом, собственно, его отличие от множества других религий, включая ветхозаветную. Практически все они так или иначе говорят о грехах и об ответственности за них, и
даже о возможности прощения. Но только Евангелие делает это прощение всеохватным: разбойник на кресте, который наверняка сотворил множество злодейств и причинил людям много горя, получает полное прощение, стоило ему только обратиться ко Христу! А притча о блудном сыне, которого отец мало того, что не наказывает, но и принимает как долгожданного, сам первый бежит ему навстречу?

И на этом фоне резким диссонансом звучит предупреждение: «Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; если кто скажет слово на Сына Человеческого,
простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Матфей 12:31-32; сходно в Марк 3:28-29 и Лука 12:10; правда, Марк не упоминает Сына и говорит вообще о
«хулениях»).

Мы воспринимаем этот текст через призму догмата о Троице. Получается, простительно хулить Сына и непростительно – Духа. А что сказать об Отце? И как вообще такое может быть, если Отец, Сын и Дух – это Единый Бог? Но в Евангелии Христос не говорит догматическими формулировками, Он обычно отвечает на возникшую ситуацию, на конкретную потребность того или иного человека.

Об этом высказывании довольно много говорили Отцы Церкви, и, что довольно необычно, они высказывались практически в один голос. Св. Василий Великий сформулировал свое толкование так: «Тот хулит Духа Святого, кто действия и плоды Святого Духа приписывает противнику» (т.е. диаволу). Св. Иоанн Златоуст со свойственным ему красноречием поясняет: «Как тот, кто считает солнце темным, не унижает этого светила, но представляет ясное доказательство своей слепоты, и как тот, кто называет мед горьким, – не уменьшает его сладости, но обнаруживает болезнь свою, так точно и осуждающие дела Божии… Кто
богохульствует, тот наносит раны самому себе». А Св. Симеон Новый Богослов несколько даже расширяет это толкование: «Кто говорит, что в нынешние времена невозможно получить Духа Святого, и кто хулит
действия Святого Духа, говоря, что такие действия от диавола, тот вводит новую ересь в Церковь Божию».

Но прежде, чем обсудить их толкования, вернемся к самому евангельскому тексту и посмотрим, в какой обстановке были сказаны эти слова. Лука помещает их внутрь довольно длинной речи, которая
посвящена, если говорить в самых общих чертах, участи человека перед Богом. А вот Матфей и Марк приводят их в связи с конкретной ситуацией, особенно подробно она описана у Матфея. Иисус исцеляет

больных, изгоняет бесов из бесноватых – иными словами, совершает чудеса, которые невозможно игнорировать. Но Его противники и для этого находят свое объяснение: «Он изгоняет бесов не иначе, как
силою веельзевула, князя бесовского» (Матфей 12:24). Раз бесы Его слушаются, то, по мнению этих людей, Он и есть среди них самый главный!

Иисус показывает всё нелепость их построений, и завершает Свой ответ именно этими словами о непростительности хулы на Духа. И в этом контексте можно понять их именно так, как понимали Отцы:
ругань, направленная против личности Иисуса, еще может быть прощена, как и всякий человеческий грех. Но если люди приписывают диаволу то, что явным и очевидным образом являет спасительное для людей действие Бога в этом мире, что тогда может их спасти? Допустим, некий человек упал в воду с борта плывущего корабля и тонет. Если тех, кто стремится ему помочь и бросает спасательный круг, он поносит самыми грязными словами – он всё равно может воспользоваться брошенным кругом и спастись, хотя потом ему придется извиняться. А вот если он прячется от самого круга, уплывает подальше, принимая его за акулу – значит, он отказывается от спасения. Ему осталось только утонуть.

Так и выглядело это тогда: тем фарисеям было настолько важно доказать собственную правоту, что они, не колеблясь, объявляли белое – черным, Божье – бесовским. Речь не шла о какой-то тонкой богословской ошибке, неверном словесном построении, но о вещах вполне ясных и однозначных. Можно было сомневаться, верно ли говорит Иисус во время проповеди, но нельзя было не признать, что тот, кого приносили к Нему больным или приводили бесноватым, уходил от Него исцеленным, и что это было великим благом для человека. Чудеса подтверждали, что Он не просто говорит о Царствии Божьем, но устанавливает его здесь и сейчас – а те фарисеи предпочли принять всё это за действие диавола, лишь бы остаться правыми в своих глазах.

Обвинения в «хуле на Духа» нередко звучат в полемике между христианами и сегодня. Еще бы, такой убойный аргумент! На самом деле, обычно это обвинение расшифровывается примерно так: «Мне не нравится, как ты говоришь о Боге». Думаю, что в большинстве случаев это обвинение безосновательно. Но когда человек вдруг начинает называть «прелестью» или «беснованием», или «ересью» то, чего он пока не понимает, но в чем ясно можно различить действие Духа – боюсь, он подходит к очень опасной черте. Главная проблема даже не в том, что за какие-то особо дерзкие слова потом с него особенно строго спросится (хотя и это несладко), а скорее в том, что он рискует отвергнуть протянутую к нему Божью руку, если ему отчего-то покажется, что протянута она не там, не тогда и не так, как сам человек посчитал нужным.

Андрей Десницкий