В Ветхом Завете есть две истории о двух грешниках: од­ну постоянно вспоминают к месту и не к месту, а вот вторую часто забывают. На первый взгляд между ними нет ничего общего, кроме того, что там и там грех приводит к тяжелым последствиям — но не об этом ли говорит добрая половина Библии? А если всмотреться, у них настолько много пересе­чений, что одну едва ли можно правильно понять в отрыве от другой…

Первая, всем известная, — про Хама, сына Ноя, из 9-й главы Бытия. Ной был первым виноградарем и виноделом, и вот однажды, не рассчитав сил во время дегустации (никто ведь еще не знал о коварных свойствах алкоголя!), он оказал­ ся в своем шатре, беспробудно спящим в голом виде. Подчер­кну особо: в своем собственном шатре, спящим. Ной никому не мешал, ни к кому не приставал, и всё, что ему требова­лось, — проспаться.

Его сыну Хаму всё это показалось очень забавным: он не только сам посмеялся над позором отца, но пригласил и бра­тьев Сима и Яфета полюбоваться зрелищем. Они не захоте­ли, а, напротив, накрыли отца одеждой, причем так, чтобы самим ненароком не увидеть его наготы. За это Ной обещал суровую участь… части потомков Хама, тем, которые прои­зойдут от его сына Ханаана. Заметим, что сам Хам остался безнаказанным.

Одни толкователи объясняют такую непоследователь­ность Ноя сложным отношением древних людей к родовой структуре общества, где детям приходится разбираться с гре­ховным наследием отцов, а другие — стремлением библей­ского автора с самого начала указать на будущую судьбу хананеев, которых на Святой Земле сменили израильтяне. Всё это верно, а кроме того, какой логичности и последовательности можно ждать от Ноя в состоянии тяжелого похмелья?

Зато имя Хама стало нарицательным. Сегодня это слово используют как ругательство в самых разных ситуациях, но что изначально сделал Хам? Он вынес в публичное простран­ство частный грех своего отца и предложил братьям над ним посмеяться.

Другая история рассказана в начале 1-й Книги царств, ее главный герой — первосвященник Илий. Он был предстояте­лем израильского народа, а по сути, его единственным руко­водителем в ту пору, когда еще не было царей, а харизматичные вожди-судьи появлялись лишь иногда, по особому поводу (собственно, Илий и был на тот момент таким судьей). Сам он был человеком вполне благочестивым, как мы видим по его

разговору с Анной, матерью будущего пророка Самуила.

А вот его сыновья и, соответственно, наследники пошли по совсем другому пути, как повествует Библия, «они не зна­ли Господа и долга священников в отношении к народу». Да, они постоянно находились в святилище, перед Скинией, но в основном для того, чтобы отобрать себе лучшие куски мяса на жаркое прежде жертвоприношения, да развратничать с женщинами рядом со святыней.

И вот это уже были совсем не частные грехи, они твори­лись на глазах народа, они оскверняли святое место, и народ рассказывал о них Илию. Илий даже сделал сыновьям выго­вор, но… не более того. Он не отстранил их от служения, не наказал, даже не попытался проверить, как они станут вести себя после этого выговора. А они, разумеется, принялись за старое.

И тогда в дело вмешался Господь. Устами пророка Он
возвестил Илию, что весь его дом ждет суровое наказание:
его сыновья умрут в один день еще при его жизни, и молоды­ми будут умирать их потомки, а главным священником станет
кто-то другой, кого изберет Господь.

Смерть обоих сыновей была страшным ударом для лю­бого отца (особенно там, где никто не ждет для себя после смерти ничего хорошего, как в древнем Израиле), но к этому удару добавляется и другой. Должность первосвященника передавалась по наследству, и теперь на все потомство Илия вместе с должностью переходит и проклятие. Да, они оста­нутся на прежнем месте, но сами будут этому не рады…

Затем Господь повторил свое обличение через маленько­го мальчика Самуила, который воспитывался при святилище. Ответ Илия до странного пассивен: «Он — Господь; что Ему угодно, то да сотворит». Еще было время для покаяния и изменения, Господь не торопился исполнить угрозу, но… он словно одеревенел, этот старец, он живет уже как придет­ся, а не как надо, и, зная о страшном будущем, не пытается

его предотвратить. Слова о всесилии Творца — всего лишь оправдание собственной инертности.

А потом началась очередная война с филистимлянами. Сыновья Илия привыкли пользоваться своим служением при святилище как инструментом в поисках богатства и удоволь­ствий, и точно так же они превращают в инструмент, в чудо-оружие, главную святыню израильтян — ковчег Завета. Он приносил им мясо и любовные утехи, теперь должен прине­сти победу над врагами. Ковчег доставляют на поле боя.

Всё заканчивается военной катастрофой: ковчег захва­чен, оба сына Илия пали в бою. Сам первосвященник в это  время сидит у ворот святилища в ожидании вестей… «Он был стар и тяжел», и «глаза его померкли», сообщает нам повествование, и это не только о его здоровье — он отяже­лел и ослеп прежде всего душевно, когда отказался видеть не­ приятное, отказался что бы то ни было предпринимать ради его исправления. Ему возвестили о сбывшемся пророчестве, о том, что Израиль постиг небывалый позор — утрата глав­ной святыни, — а оба его сына, причастные к этому позору, мертвы. Тогда Илий в потрясении пал замертво. Дальше всё устроилось самым неожиданным образом: филистимляне вскоре были вынуждены вернуть ковчег, а во главе израильского народа стал пророк Самуил, тот самый, кто еще мальчиком предсказал падение дома Илия. Строго говоря, он так и не стал первосвященником, да и права на это не имел. Но формальная должность даже в Ветхом Завете не всегда совпадала с сутью служения, и история дома Илия — лучший тому пример.

Чем отличается грех его сыновей от той неприятности, в которой оказался Ной, вполне очевидно. Они предавались пороку не в своем жилище, за закрытыми дверями, — они де­лали это открыто, причем в святом месте. Ни слова упрека не сказано в адрес тех, кто донес о таком их поведении отцу, — собственно, они и должны были так поступить, чтобы оста­новить безобразие. К сожалению, не получилось.

И вот еще что интересно… Виноваты были как сами сы­новья, так и Илий. Но Господь обратился лишь к нему. Что толку говорить с нахалами, которые о Боге и думать забыли? Потому оба обличения были обращены к человеку действи­тельно верующему, к их отцу. Но одной веры, оказывается, недостаточно, надо еще найти в себе решимость и мужество противостоять пороку даже тогда, когда он угнездился в тво­ем собственном доме…

На страницах Библии можно найти множество поучи­тельных и актуальных примеров — важно только не выры­вать их из контекста, не ограничиваться лишь теми, которые цитировать в данном случае удобно. Это многогранное, но единое повествование, и рассматривать его так и надо — це­ликом, во взаимосвязи разных историй, образов и персона­жей. И многое тогда видится яснее.