#церковь_и_сексуальность #табу #подростки_в_церкви #двр

МИННОЕ ПОЛЕ СЕКСУАЛЬНОСТИ

Юность — это или время ухода от религии уже на долгие годы, или, наоборот, возвращения в Церковь после подросткового протеста.

Сейчас, по моим наблюдениям, подростковый возраст с 13-18 лет сместился до лет 20, да и в 20 он еще не у всех заканчивается.

Каков самый главный конфликт в этом возрасте? Сексуальность и все, с нею связанное. Сексуальность! Это же кошмар! Сексуальность для церковного ребенка!

Тема сексуальности, безусловно, минное поле в церковной среде. Потому что опыта нормального, спокойного разговора о сексуальности в современной Церкви нет. Можно сказать, этот язык формируется только сейчас. Есть подростки, которым повезло, у кого были родители адекватные, деликатные, не невротизированные на тему их собственной сексуальности, или встретившие адекватного священника, который сумел спокойно на эту тему говорить с ними. Не вселяя им мысль, что все грех, что сексуальность – это зло, что секс возможен только ради деторождения, да и брак нужен только ради деторождения.

Легкомысленное отношение к сексуальности в нашей церковной среде подростку не грозит. Ему грозит обратное – тяжелый невроз на этой почве, интимофобия, неспособность строить нормальные отношения с противоположным полом, ранняя импотенция и фригидность. Если собрать воедино все общепринятые предписания на эту тему, очень сложно принять себя как существо, у которого есть не только душа, но и плоть. И, соответственно, относиться к своим телесным желаниям, с одной стороны, разумно, с другой стороны, не отвергая их, не считая их чем-то нечистым.

Что же делать родителям, ведь ребенок-то пока не может свою сексуальную энергию реализовать законно, он же в брак пока не может вступить. Он все равно ее будет реализовывать тем или иным способом. И если в нецерковной среде это считается абсолютно нормальным, то здесь у него возникает комплекс: я ужасен и делаю такие ужасные вещи.

Одни мои знакомые попали в такую очень сложную ситуацию. У них ребенок, которого воспитывали в Церкви, и к восемнадцати годам он считал, что секс нужен, но только в браке, по любви. И мальчик рано женился, и уже двое детей, а он просто не знает, как вести себя в семье. Человеку двадцать восемь лет, а он только-только понял, что он понял, что тогда это были просто плотские желания. А грешить он не хотел. И вот недавно я с родителями разговаривала, и они признали: «А теперь это еще больший грех. Он живет в нелюбви вообще».

С подростками надо все-таки достаточно откровенно говорить о сексуальности. Не только об опасностях, но и в принципе вообще о сексуальных отношениях как об одном из проявлений супружеской любви. А заодно объяснить, что если брак заключен только ради секса, без душевной, эмоциональной близости, он находится под большой угрозой. И когда сексуальное желание будет удовлетворено, рядом окажутся совершенно чужие друг другу люди, но только возможности неосуждаемым образом расстаться у них уже не будет.

Конечно, развод – всегда трагедия. Но с другой стороны, иногда это меньшая трагедия, чем жизнь в ненависти или отчуждении, озлоблении всю оставшуюся жизнь. В том числе это крайне травматично и для детей. Когда брак сохраняется ради детей, но при этом в семье укрепляется дисфункциональная система отношений, дети травмируются больше, чем от развода родителей. Хотя, повторю, развод, конечно, трагедия.

С подростком нужно говорить о том, что проявления любви многообразны. Это сексуальные отношения – всего лишь одно из них. И если ты влюбляешься, то как с этой влюбленностью жить, чтобы не страдать, с одной стороны, от похоти и невозможности желание удовлетворить, а с другой стороны, чтобы отношения с любимым человеком развивались, а не сводились только к сдерживанию своих сексуальных импульсов? Больше говорить вообще о человеческих отношениях. О любви, о понимании. Плюс нужно помнить о старом проверенном средстве, о сублимации сексуальной энергии в спортивные, в творческие занятия. Надо подростку помочь так организовать свою жизнь, чтобы она была насыщенной, чтобы к вечеру он уставал. А тема плотских желаний была всего лишь одной из многих, и на десятом месте. До того возраста, когда он уже будет достаточно зрелым, чтобы строить семью.

Это не значит, что надо вообще увести его внимание от этой темы, но, скажем так, расширить фокус внимания, чтобы удельная доля сексуальности в том, что подростку интересно, стала меньше.

Кстати, есть отличные книжка с советами на эту тему лютеранина Вальтера Тробиша – «Я полюбил девушку» и другие. Еще один хороший автор – греческий богослов Неллас Панайотис. В своей книге «Обожение» он, в частности, пишет о христианской антропологии святого Николая Кавасилы. О том, что есть женщина и что есть мужчина. О том, что это целое. У нас об этом совсем не говорят, люди не понимают целостности человека. Советую всем прочитать.

Очень важно говорить на эти темы без стеснения, потому что стеснением мы маркируем, что это что-то нечистое, постыдное. У многих из нас нет опыта таких разговоров, с нами родители так не говорили. И вот мне, например, книга Тробиша очень помогла найти общий язык с дочкой.

Кроме того, у большинства из нас нет опыта взросления в Церкви, нет такого опыта, чтобы нас родители ввели в Церковь. То есть мы все заново учимся. Можно сказать, поколение наших детей – первое поколение детей, у которых было церковное детство. Были, конечно, семьи, в которых вера сохранялась и в советские годы, но крайне мало.

Их было мало, и та система отношений, которая была у них, совершенно не похожа на нашу сегодняшнюю церковность.

Взять те же качели многодетности. У наших бабушек было много детей, у родителей детей мало. Сейчас мы опять рожаем много детей, а наши дети говорят о том, что не хотят быть многодетными, «потому что это ужас, у меня не было своего угла, я вечно донашивал кроссовки за братьями и сестрами. У меня никогда не будет много детей. И вообще детей может не быть».

Я надеюсь, что победит осознанное родительство. Понимание того, что у кого-то детей много, и для них это хорошо, у кого-то мало, и для них это хорошо. В любом случае это не социальный стандарт, а выбор конкретной семьи.

Желаю всем почувствовать, насколько наша вера радостная, понять, что любые проблемы, с которыми мы сталкиваемся в нашей церковной жизни, – это симптом того, что в чем-то мы, возможно, заблуждаемся, впали в формализм или нацепляли каких-то суеверий и предрассудков. Подумать о том, что любые нестроения – это повод вспомнить о радости веры, о Боге. Повод попытаться сделать нашу и наших детей церковную жизнь лучше.

Наталья Скуратовская «Дети и церковь»