Я СТАЛА РЕЛИГИОЗНЫМ АВТООТВЕТЧИКОМ
— Влияет, потому что в любой сфере — профессиональной, религиозной или же в личных отношениях — все успеть невозможно, это абсолютно здравая позиция.
Здесь, с одной стороны, есть объективные сложности, потому что наша Церковь, по сути, предлагает мирянам жить по жесткому уставу. И за последние 30 лет возник мейнстрим относиться к мирянам очень требовательно.
А кто-то пытается объять необъятное. Это предсказуемо не получается, и человек терзается чувством вины. Ну опять же, первый вариант предполагает достаточно зрелую позицию: человек готов принять ответственность за то, что может ошибиться. Но если духовная жизнь для него важна, он методом проб и ошибок попытается что-то изменить.
Потому что аскетика — это как спорт. Предлагаются разнообразные комплексы упражнений, мы выбираем себе по силам. Например, вот вы, изящная девушка, не пойдете поднимать штангу в 200 килограммов, даже если вам захочется стать сильной. А аскеза для прихожанина— это такая же штанга.
— Но меня может взять азарт, и тогда я буду заниматься спортом ради того, чтобы эту штангу поднять. И то же самое, допустим, с постом или молитвой, это превращается в самоцель: прочитать ради того, чтобы прочитать…
— В психологии есть такое понятие — сдвиг мотива на цель. Когда что-то, что являлось средством, приобрело отдельную значимость, а целью стало как раз доскональное выполнение действий.
Все затевалось для того, чтобы в нашей жизни было присутствие Божие, но потом вдруг нам стало важнее, насколько в ней присутствует обрядовая сторона.
Отчасти этим объясняется неизбывное чувство вины, притом зачастую от имени Церкви.
Пастыри предлагают чувствовать себя виноватыми, такое встречается во многих публикациях: «Это все лень, потакание своим слабостям, это все от развращенности. А вот в древности-то люди…» Мифические люди древности — они, конечно, делали абсолютно все и абсолютно идеально. Но это тоже признаки религиозного невроза, которым заражают друг друга опытные профессиональные верующие или священнослужители, придерживающиеся этой позиции.
— Но мы часто слышим, что каждое слово в Церкви, каждая традиция — это огромное духовное богатство. Отказался от поста — ты себя сам лишил радости, не помолился — ты просто не любишь Бога, не общаешься с Ним. Так ли обедняют себя люди, когда отказываются от исполнения каких-то церковных правил и норм? Ведь на их место может прийти не только праздность, но и спорт, увлечения, учеба…
— Да, «ты не молишься, богослужения прогуливаешь, себя обедняешь». Понимаете, здесь тоже скрывается невротический механизм, потому что человеку предписывают должные и недолжные эмоции: ты выполняешь это действие, ты должен чувствовать себя счастливым. Человек это добросовестно проделывает, но счастливым себя не чувствует. Или сначала по неофитству чувствовал, а потом это куда-то испарилось, осталось только ощущение мучительного самопринуждения.
Возникает ощущение потери смысла. Любой человек, который год за годом делает одно и то же, нарабатывает автоматизм.
Я через это проходила, у меня кризис добросовестного следования практикам случился, когда я была в Церкви уже лет десять. Я непреложно соблюдала все предписанное. Нет, я не испытывала разочарования. Просто поймала себя на том, что читаю абсолютно на автомате и параллельно думаю о своих рабочих делах и хозяйственных вопросах. При этом я произношу все положенные слова, с должной отработанной за десять лет интонацией.
Когда превратилась в «религиозный автоответчик», я серьезно обеспокоилась своим состоянием. Для начала купила себе молитвослов на церковнославянском. Не сработало. Потому что я же все знаю наизусть! Читаю первое слово — и все, автоответчик включился. Я попробовала молиться на свой вкус, а потом пошла посоветоваться с одним дружественным пастырем, «Ну как вообще, это нормально? Потому что я вообще молиться не могу».
+ Комментариев пока нет
Добавьте свой