Есть христиане, которые достойны похвалы в своем стремлении к служению Богу. Они верят в божественное откровение и глубоко заботятся об исполнении открытой им Богом истины и воли. Они стремятся увидеть отражение открытой им истины в обществе, потому желание достигнуть этого посредством силы является вполне понятным искушением.

Моим первым историческим примером подобного является инквизиция в Европе, которая возникла в результате особого распоряжения Римско-католической церкви в XIII веке, направленным на борьбу с ересью. Преследовались все подозреваемые в еретическом учении, потом им предлагалось исповедаться в этом грехе, и, если они отказывались, их предавали суду. Указом Папы Иннокентия IV «Ad Extirpanda» 1252 года к преданию суду добавлялись еще и пытки. Нераскаявшиеся еретики были наказуемы отлучением от церкви, тюремным заключением, конфискацией имущества или передавались государству для сожжения заживо. Инквизиция продолжалась около 300 лет. Она прекратилась в 1542 году, хотя испанская инквизиция, (считающаяся наиболее жестокой) узаконенная Фердинандом и Изабеллой в конце XV столетия и направленная в основном на преследование евреев, мавров и протестантов, была отменена лишь в 1834 году.

Сегодня, я думаю, христиане всех стран испытывают глубокое чувство стыда за то, что подобные методы могли быть использованы во имя Иисуса Христа. Инквизиция остается ужасным пятном в истории Церкви, которое никогда не будет изглажено. Еще и сейчас диктатуры экстремистских «левых» и «правых сил виновны в попытках насильственного устранения оппозиции и принуждения ее подчиниться. Все христиане утверждают, что тоталитаризм и порочная практика пыток абсолютно противоречат мышлению и духу Христа.

Мой второй исторический пример относится к не столь давнему времени: «сухой закон» в Соединенных Штатах, то есть законодательный запрет производства и продажи спиртных напитков. Национальная партия защиты «сухого закона» была организована в 1869 году грушей протестантов.

Их мотивы были достойны восхищения. Огорченные ростом пьянства и алкоголизма, особенно среди бедных эмигрантов, и расценивая это как прямую угрозу общественному порядку, они посвятили себя работе по достижению полного запрета алкогольных напитков. В 1895 году группой церковных лидеров была основана «Антитрактирная лига Америки» и после 25 лет их кампании Конгресс в 1919 году издал Восемнадцатую поправку к Конституции, запрещающую производство, продажу и транспортировку спиртных напитков. Она вступила в силу годом позже, а 46 из 48 штатов ратифицировали ее спустя около двух лет.

Результатом этого запрета оказалось повсеместное его нарушение. «Самогонщики» изготавливали, продавали и незаконно ввозили алкогольные напитки, а «трактиры» (в которых продавали спиртное незаконно) процветали. Так, в 1933 году, через 13 лет после так называемого «благородного эксперимента» ‚ президентом Рузвельтом была подписана Двадцать первая поправка к Конституции, которая отменяла восемнадцатую, чем «сухой закон» и закончился. Вместо борьбы со злоупотреблением спиртным, этот закон провоцировал это и увеличил злоупотребление алкоголем. Сам же закон получил довольно дурную славу.

Таким образом, возникает вопрос: хотел ли народ подписания этого закона или он был навязан стране? Мнения здесь расходятся. «Сухие» утверждают, что был всенародный консенсус по этому вопросу; «мокрые» утверждают, что закон был принят без участия народа, и только тогда, когда умы американцев были заняты вступлением их страны в первую мировую войну. Джон Коблер пишет: «Доступные нам доказательства не подтверждают наличие каких-либо утверждений. Они устраняют возможность любых категоричных ответов и оставляют вопрос навсегда открытым». Несмотря на это, свое историческое исследование он заканчивает такими словами: «В общей сложности оказалось, что исконная сельскохозяйственная Америка с ее многотысячным протестантским местным населением навязала запрет урбанизированной, индустриальной Америке с ее гетерогенностыо рас, религий и иностранным происхождением».

Размышляя над этими двумя историческими примерами, европейским и американским, можно заметить, что инквизиция пыталась навязать веру, а «сухой закон» пытался навязать стиль поведения. Оба намерения оказались безрезультатными, потому что нельзя заставить людей поверить в то, во что они не верят, или заставить их поступать так, как они не хотят. Точно так же невозможно представить себе, что мы сегодня сможем навязать свои христианские стандарты и убеждения Европе, это совершенно нереально. Это глупое, ностальгическое желание христианства, которое давно уже себя изжило.

Джон Стотт «Новые проблемы современных христиан»