Нет ли опасности в том, что все эти разговоры о дружбе с Богом подорвут должное благоговение перед Ним?

Об этом спросил меня один пастор, с которым я недавно встретился на церковной конференции. Надо сказать, что других также беспокоит этот вопрос.

Нет сомнения, что он заслуживает самого серьезного рассмотрения, поскольку для многих, вероятно, нелегко чтить Бога как бесконечного Творца и в то же время как доброго Друга. Когда страх прошел, и Бог перестал являть знамения Своего величия и всемогущества, люди, собравшиеся у подножия горы Синай, почувствовали, как мало-помалу их благоговейный настрой начинает пропадать. Пока сверкала молния и земля сотрясалась под ногами, израильтяне готовы были дать Богу любое обещание. Быть может, кому-то эта дрожащая покорность покажется «должным благоговением», однако спустя несколько дней после того как стихли последние удары грома, народ уже кружился в дикой пляске вокруг золотого тельца! (Исх. 32)

Пока Иисус чудесным образом насыщал толпы голодных, исцелял больных и воскрешал мертвых, люди с готовностью поклонялись Ему и величали царем. Но когда Он с безмерным смирением стал отвечать Своим врагам, с бесконечным терпением и уважением принимать грешников, когда Он дал понять, что Его царство нельзя учредить силой, когда на Голгофе Он смиренно претерпел бесконечные надругательства, большинство Его последователей оставили Его и посмеялись над Его словами о том, что Он — Сын Божий.

Иуда был одним из тех, кто в милосердии увидел слабость. Когда Иисус стал перед ним на колени, чтобы омыть его ноги, Иуда почувствовал презрение к Нему. Бог, которого Иуда мог уважать, никогда бы так не унизился.

Что побуждает к большему преклонению: ужасающее проявление божественного всемогущества на горе Синай или описание того, как великий Творец тихо скорбел на Елеонской горе? Если бы обе эти истории научили нас видеть в Боге величественного Царя и доброго Друга, мы научились бы поклоняться Ему так, как Он хочет — без страха, как друзья.

Друзья лучше понимают Божьи действия, так как Бог может говорить с ними напрямую. В отличие от рабов с их простой покорностью они стремятся больше узнать о том, кем восхищаются. Оберегая имя Божие (как и надлежит друзьям), они дают понять, что им вполне можно доверить то, что другие поняли бы превратно и чем, быть может, даже злоупотребили бы.

Бог может явить друзьям Свою доброту, не боясь, что они с презрением отнесутся к ней как к слабости. Он может сказать им, что больше всего ценит их свободу, сказать без опасения, что они с меньшим уважением начнут относиться к дисциплине и порядку. Бог может показать им, что Он — воплощенное прощение, не беспокоясь при этом, что они станут воспринимать грех менее серьезно. Он может заверить их в том, что бояться не надо, не опасаясь, что это умалит их почтение и благоговение.

Иисус открыто предостерегает о том, сколь опасно делиться ценными познаниями со всеми, кто не готов принять их, кто вообще может счесть их за оскорбление. В Своей нагорной проповеди, завершая чудесный рассказ о Боге, Иисус предупредил: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего пред свиньями, чтоб они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас». (Мат. 7:6)

Сказано довольно сильно, однако события, произошедшие с Иисусом в ближайшие три года, доказали, что Он был прав.

Грэхем Максвелл «Рабы или друзья»