Вскоре после смерти Елены Уайт в 1915 году напряженность между критиками и верующими настолько возросла, что вызвала к жизни движение, известное в то время как «фундаментализм» и названное так по опубликованному в 1917 году четырехтомнику The Fundamentals — «Основы». Это был сборник статей, защищавших ортодоксальное христианство от нападок критиков. Адвентисты были согласны с авторами этого труда по большинству отстаиваемых ими позиций. А вот в чем не следовало с ними соглашаться, так это в вопросе о богодухновенности. Но пойти на это было крайне трудно, учитывая глубинные страхи, преследовавшие посвященных христиан того времени.

Фундаменталистское движение имело ряд далеко идущих последствий, и одним из них стал уклон в сторону «непогрешимости»· Священного Писания. В самом строгом смысле «непогрешимость» означает, что Библия по природе своей свободна от всякого рода неточностей и ошибок. Есть и другие формулировки — более умеренные. Однако чаще всего имеется в виду именно полная неподверженность Библии каким-либо погрешностям.

Сопоставления между собой четырех Евангелий или Книг Царств с Паралипоменоном по идее должно было вполне хватить для осознания необоснованности данных претензий. Однако этого не произошло. Когда гончие берут след лисы, та убегает и прячется. Так же точно поступили посвященные христиане в 20-х и 30-х годах прошлого века. Они отмежевались от университетского образования, принялись учреждать библейские колледжи и вообще стали смотреть на высшее образование с большим подозрением.

Влияние фундаментализма на адвентизм было, как мне представляется, самым неблагоприятным. Он не только помешал нам правильно воспринимать Священное Писание, но и поспособствовал тому, что многие адвентисты прониклись убеждением, будто произведения Елены Уайт тоже «непогрешимы» и применимы ко всем людям, везде и всюду, в абсолютном смысле.

Многие наши современники из числа самых непримиримых критиков Библии выросли в фундаменталистских семьях, где им не дозволялось задавать вопросы или заявлять во всеуслышание о своих открытиях в Библии.

То же самое происходит в адвентизме, разве что в еще более тяжелой форме — по той простой причине, что Елена Уайт писала много и о многом. По словам самой Елены Уайт, которые вполне здесь уместны: «Властные слова и поступки разжигают самые низменные страсти человеческого сердца» Свидетельства для Церкви, т. 6, с. 134.

У фундаменталистского влияния на адвентизм был еще один скрытый, но важный фактор. Когда «классические постулаты» Елены Уайт стали приобретать широкую известность в Церкви в 60-х и 70-х годах 20-го века, новое поколение адвентистов усвоило, что мы не фундаменталисты. Эта мысль отчетливо прослеживается в статьях, посвященных фундаментализму, во всех трех изданиях официальной Энциклопедии адвентистов седьмого дня (1966, 1976, 1996). Тогда как прежнее поколение адвентистов было наставлено в том, что мы — фундаменталисты. В результате между поколениями начались определенные трения. Хотя эти трения вполне можно было устранить с помощью внимательного прочтения трудов Елены Уайт. 

Мои студенты до сих пор испытывают на себе последствия этого «великого фундаменталистского размежевания». У них создается впечатление, что человек должен выбирать между знанием и верой, между верой и наукой. И проблема эта присуща не одним только адвентистам. Не так давно я услышал от одного известного американского евангелического библеиста, что он знает только две крупные североамериканские семинарии, где соблюдается надлежащий баланс между разумом и верой, не препятствующий ни искренней исследовательской пытливости, ни искренней вере. Все остальные духовные учебные заведения, на его взгляд, склоняются либо в сторону научного исследования в ущерб вере, либо наоборот. Со времен фундаменталистского кризиса в нашей среде как бы принято подразумевать, что «либералы» думают, а «консерваторы» верят. Мне было бы совсем не по себе, если бы меня поставили перед подобным выбором

Алден Томпсон «Бегство из пламени огня»