Я не знал, что с ними делать. Я позвонил в «Ночлежку». Там говорят:
— Мы сами никуда не ездим, хотите, привезите их к нам сами.
Я посмотрел на них с сомнением, на лужу под ними и не повез.

Позвонил в Скорую Помощь.
— Они больны? Угроза жизни есть?
— Думаю, да, — неуверенно сказал я, — Для нас для всех всегда есть угроза жизни, — добавил я сам для себя, когда Скорая приняла заказ.
Скорая приехала.
— Ну, эти у вас вполне в порядке. Нормальные, здоровые люди. Зачем же вы нас вызываете?
— Но они, например, мочатся под себя.
— Ну и что, — сказала доктор, — Купите им памперсы.

Я позвонил в милицию. Приехал милиционер, почесал затылок под шапкой:
— Буянят?
— Нет, просто спят.
— Что Вы хотите?
— Не знаю.
— В принципе, они просто зашли погреться. Но если Вы хотите написать заявление?
Я пожал плечами. Он тоже пожал, сел в лифт и уехал.

Я остался один со своими бомжами.

Ну, я, допустим, сами понимаете, я Духовную Семинарию заканчивал, я их по духовному рассуждению сразу же гнать принялся.
«Жена моя тут ходит утонченная. Ребенок несовершеннолетний, — думал я, — А от них пахнет. И лужа под ними. Они, конечно, мне ближние. Но жена и ребенок тоже ближние. Надо кого-то выбирать. Еще в соседней квартире дедушка старенький, ему это тоже будет неприятно».
— Давайте! Давайте, мужики, давайте на улицу. Не так уж там и холодно.

А няня наша, тетя Нина, родом из-под Харькова, не отмеченная, надо сказать, никаким вкладом в развитие богословской мысли, и даже не замеченная в частых посещениях Храма Божия, говорит:
— Погоди, давай-ка я их покормлю. И приберу тут. Не трогай, пускай полежат.

А я что? Я устыдился. Ибо был укорен собственной совестью и няни нашей народным простодушием.
Что в итоге? Покормила. А я по делам пошел.

Прихожу вечером. Поднимаюсь на лифте, вспоминаю, у меня ж там бомжи. Выхожу, смотрю, один ушел. Второй лежит. Он лежит, я стою. Говорю, чего лежишь? Отвечает, жену ищу, бросила меня. Я говорю, может, пойдешь дальше искать? Согласился, встал и пошел. Вот, говорит, бывает, как с женой не повезет. Сел в лифт и уехал.
Я подумал сразу, выходит, моя жена еще ничего себе.

Вечером пошел посмотреть, нету бомжей. Ну, я успокоился.
Утром Ваньку в школу везу, опять он лежит. Я к нему:
— Ты чего? Ты же к жене ушел.
Он говорит:
— Я не ушел. Я походил, поискал, везде все закрыто, я сюда вернулся.
— А жена?
— Жена… — он рукой махнул и заснул снова.

Смотрю, под ним опять лужа.
Я уехал.

Вечером возвращаюсь. Бомжа нет, площадка чистая, вымытая. Тетя Нина говорит:
— Все. Я его выгнала. Не придет больше. Я ему сказала: «Я за тебя, дорогой мой, заступилась, а ты тут ссышь мне. Иди давай, а еще придешь, я тебя шваброй».

Я сидел вечером, думал. Как-то, с одной стороны, неуютно. Что-то надо было сделать. А что, непонятно. А с другой стороны, христианское мое чувство не так страдало. Все ж таки не сам я их выгнал. А тетя Нина. А она у нас человек слабо духовный. В этом смысле как-то мне это все полегче пережить.

Илья Забежинский

https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=2794479180611365&id=100001479301887