первый тип невротической вины

Со здоровой виной все понятно: надо попросить у близкого человека
прощения, успокоить его, и если мы на самом деле виноваты — например, слишком поздно начали собираться, долго просидев в интернете, — то постараться в следующий раз почаще смотреть на часы.

С невротической виной дело обстоит сложнее. Кто-то, и таких людей

много, особенно среди женщин, будет мучиться воспоминаниями долго. Многие из нас испытывают невротическую вину в самых безобидных
ситуациях, иной раз изводя не только себя, но и окружающих.

Например, неуверенная в себе женщина, позвонив подруге и услышав неприветливый голос, начнет терзаться: а не обидела ли она ее чем-то
в последнюю встречу? На самом деле ее подруга в момент звонка была просто занята каким-то делом, ей неудобно было говорить. Но наша героиня все равно переживает и тревожится, пытается восстановить в памяти детали последнего свидания, жестоко упрекая себя во всех неловких словах, неудачных шутках или даже в том, что не контролировала свой взгляд, а значит, наверняка «посмотрела не так». В конце концов, устав от сомнений и тревог, она перезванивает и просит прощения у ошарашенной подруги, вынуждая ее, в свою очередь, тревожиться и тратить силы на то, чтобы убедить ее в обратном: нет, она вовсе не обиделась, не на что было обижаться.

Некоторые люди, подверженные переживанию такой вины, могут полностью увязать в ощущении своей «плохости» и виновности, не всегда понимая, что их виновность — только защита от страха быть непринятым, от страха неодобрения.

Такие люди начинают просить прощения, оправдываться, а то и нападать, если чувствуют хоть малейшую угрозу критики. Если их уже критикуют, они воспринимают такие сообщения болезненно, даже если замечание сделано в доброжелательной, шутливой форме.

Яркий пример такой невротической вины демонстрирует нам герой известного рассказа Чехова «Смерть чиновника»: «- Пошел вон!! — повторил генерал, затопав ногами. В животе у Червякова что-то оторвалось. Ничего не видя, ничего не слыша, он попятился к двери, вышел на улицу и поплелся… Придя машинально домой, не снимая

Мы видим человека, постоянно готового к обвинениям и упрекам, которые для него невыносимы. Он ждет дурных последствий своего проступка или того, что ему показалось проступком. Он боится, что его признают виноватым. Если больше всего его страшит осуждение, гнев, возмездие, тогда он тревожится за свою безопасность. Если его
приводит в ужас перспектива лишиться любви, тогда он ошущает тревогу отвержения (когда мы чувствуем себя нелюбимыми, ненужными, неполноценными) и одиночества. И он ощутит себя более
защищенным, если найдет способ остаться «чистым » или «отмыться».

Иногда это стремление выражается в униженном признании вины и просьбе о прощении, даже если от него этого не требуют. Иногда — в лихорадочном поиске способа исправить ситуацию, даже если в этом нет нужды. Иногда — в агрессивном отрицании своей причастности к ситуации, даже если никто не обвиняет.

Человек принимает за вину ощущение своей слабости, «плохости». Он переживает внутреннюю скованность, уязвимость, беспомощность. Наш герой словно прижат к стенке и прокручивает в голове варианты спасения от мифической угрозы, а затем нередко их осуществляет.

Чувство вины бывает прикрытием для других проблем. Тут нужно начать работу с ощущением самоценности — безусловной ценности собственного бытия, собственной жизни. Для того чтобы приобрести это чувство, нужно осознать, что для тебя действительно важно в жизни, и научиться правильно оценивать свои поступки. А еще требуется принять поддержку тех близких  тебе людей, которые любят тебя безусловно.

Бывает и так, что человек признает вину, ощущая себя ничтожным и жалким, но не сопротивляется ей, а находит в этих ощущениях своеобразное удовольствие. Когда я принимаю свою жалкость, когда мне больше некуда падать, наступает определенность, и тревога уходит: мне уже не нужно ничего предпринимать, не нужно бороться за свое Я.

Марина Сульдина «Вина мнимая и настоящая»