Вы когда-нибудь были на похоронах церкви? Эта история не оставит вас равнодушными. Но, возможно, автор этой статьи права, полагая, что иногда поместная церковь должна умереть, чтобы ее члены церкви могли дальше духовно жить.

Где-то я прочитала, что каждый день в США девять церквей вешают на свои двери замок… навсегда. Одной из таких церквей стала моя община – Реформаторская церковь в Плано. Она закрылась 26 января 2014 года.

Когда в конце прошлого года я узнала, что наша церковь вскоре перестанет существовать, я плакала на каждом богослужении на протяжении последующих шести недель. Пение, молитвы, стихи, один взгляд на эти стены, на сидящих людей – все вызывало у меня слезы, дорогие сердцу воспоминания.

Я не была одинока в своей скорби. После богослужения люди оставались чуть дольше – общались, обнимались, утешая и поддерживая друг друга. Иногда кто-нибудь говорил: “Я все еще не могу поверить, что все это происходит с нами”. “Неужели нельзя найти способ как-то спасти нашу церковь?” – говорил другой. А некоторые заявляли: “Простите, но я считаю, что в этом виноват “такой-то” или виноваты “такие-то” (люди или обстоятельства)”. “Что теперь нам делать?” “Куда теперь идти?”

Тяжелая Божья рука легла на меня и моего мужа, когда нам пришлось оставаться с нашей церковью до самой ее смерти. Впервые я полностью отдалась траурной скорби – эмоционально, духовно, ментально и физически. Во всех других случаях утрат и смертей я старалась до самого последнего момента “отделять” себя от происходящего – особенно эмоционально. Это была самозащита. Я полагала, что чем меньше эмоций испытываю, тем меньше та или иная потеря разобьет мое сердце.

Господь напомнил мне тогда о том лете, когда я, студентка семинарии, работала в больнице капелланом-интерном. Помимо прочих обязанностей мы, капелланы, должны были беседовать с семьями больных о возможном отключении безнадежного больного от поддерживающих жизнь аппаратов. Нам объясняли, что с точки зрения богословия, медицина должна поддерживать человеческую жизнь посредством лечения, но не обязана искусственно продлевать жизнь человеку, у которого отсутствуют основные признаки жизни. Мучительные решения отключать больного от аппарата в конечном итоге принимали семьи, но мы должны были “направлять” их.

“Как ваша любимая хотела бы жить? Как ваша любимая хотела бы умереть? Какую жизнь она считала бы достойной? Какую она считала бы достойной смерть?”

Когда эти вопросы задавали нам, капелланам, мы должны были отвечать богословски: “Смерть – как свидетельствует Новый Завет – является лишь частью чудесного Божьего плана”. Суть этого плана – воскресение и новая жизнь. Но воскресение, как сердцевина христианского учения, имеет отношение не только к смерти людей, но и к смерти отдельных поместных церквей. Воскресение провозглашает победу над смертью, поскольку посредством смерти дает новую жизнь.

Смерть должна прийти, чтобы могла появиться новая жизнь. Иисус очень ясно объяснил это Своим ученикам в Евангелии от Иоанна:

“Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную” (Ин. 12:24-25).

“Что нам реально нужно – так это действительно отпустить свое прошлое, свои страхи, традиции, власть”, – сказал некогда преподобный Уэсли Гранберг-Майклсон, автор книги “От Таймс-Сквера до Тимбукту: постхристианский запад и не-западная Церковь” и бывший генеральный секретарь моей деноминации, Реформаторской Церкви Америки. – Мы должны оставить все старое, чтобы все то новое, что возможно для тела Христова, могло пробить себе дорогу. Невероятно трудно новому пробиться, если община “подключена к аппарату” и дышит на ладан, думая лишь о том, как бы выжить”.

Требуется много молитвы, проницательности и немало мужества, чтобы принять решение закрыть церковь, вместо того чтобы позволять ей влачить жалкое существование. Когда минул 2013 год, лидеры нашей церкви увидели признаки умирания церкви, но никто не хотел говорить об этом. Это было слишком болезненно. Все были очень эмоционально привязаны к общине.

“Никто не желает сам быть глашатаем смерти церкви или быть в команде лидеров, решивших закрыть церковь, – сказал Джон Веймар, старейшина и вице-президент лидерского совета нашей церкви. – Кажется, что это морально убьет людей. Вы ощущаете всю тяжесть боли, которую неминуемо испытает ваша община, и у вас возникает естественное желание “продлить жизнь” церкви. Ее смерть воспринимается как полное поражение, неудача”.

Через некоторое время Веймар пересмотрел понимание смерти церкви как поражения. Действительно ли закрытие церкви является неудачей в христианском контексте? Но если это не поражение, тогда что это? Поэтому на первое место всплыл вопрос домостроительства – как правильно распорядиться ресурсами церкви? Что делать с оставшимися людьми?

“Когда было принято решение закрыть церковь, нашим призванием стало сделать это мудро и достойно, – сказал Веймар. – Наши лидеры решили помочь общине в процессе перехода от старого к новому, помочь людям увидеть, что Божья Церковь – это намного больше и шире, чем наше маленькое здание на Улице Независимости”.

С этой целью пасторы нашей церкви предложили людям заключительную серию проповедей о воскресении. В течение месяца они с благодатью и состраданием касались болезненных вопросов. Да, мы молились… мы много молились о воскресении нашей церкви, но Бог решил ответить нам неожиданным способом. Каким будет то новое, которое Он теперь сотворит среди нас, в нас и вне этого церковного здания? Может ли смерть нашей церкви быть частью Его великого плана? Такая перспектива никогда нами не рассматривалась. И подходить к ней нужно было со многими молитвами и размышлениями.

Наша община не знала этого, но наши два пастора свершили большой труд в единении с Господом, чтобы “вымостить”, как-то облегчить лежавший впереди нас путь, чтобы люди могли дальше служить Богу, возрастая в вере. Какое это было благословение слышать такие нужные Божьи слова через уста этих служителей!

За две недели до последнего совместного воскресного богослужения наши старейшины провели членское собрание, на котором обсуждался вопрос, какие церкви в нашей местности лучше всего подошли бы членам нашей общины. Служители провели перед этим исследования и представили на рассмотрение около 15 церквей.

“Мы не пытаемся указать вам и вашим семьям, какую церковь вы должны посещать, – сказала диакониса в конце своей речи, в которой кратко описала предложенные церкви. – Мы лишь хотим, чтобы вы знали: мы будем с вами столько, сколько нужно, и сделаем все, что в наших силах, чтобы облегчить вам переход в новую церковную семью. Каждая церковь получит большое благословение, приняв вас, потому что вы многое можете дать другим”.

Мы могли этого не осознавать, но мы действительно проходили долиной смертной тени. И Бог вел нас шаг за шагом, направляя нас через наших посвященных лидеров, заботясь о нас в этот самый мрачный период. Какое это благословение знать, что ты никогда не идешь по жизненному пути один!

Наконец, наступило прощальное воскресное богослужение. На него, кроме оставшихся членов церкви, пришли около ста тех, которые когда-то были с нами. Они пришли, чтобы отдать дань уважения той общине, которую они когда-то посещали и до сих пор любили.

Некоторые члены, которые остались верны нашей общине до конца, чувствовали боль и горечь. “Где они были раньше? Если бы они не ушли от нас, то, возможно, нам не пришлось бы сегодня закрывать нашу церковь!” Думаю, это естественная реакция, когда ты понимаешь, что после обеда твоя церковь, которую ты так любишь, умрет.

Мы в последний раз провели совместное причастие и затем двинулись из зала для общения, где последние два года проводили богослужения, в святилище. Там, в украшенном крестом священном месте, висел плакат с надписью “Празднуйте жизнь!” В святилище мы произнесли слова благодарности и благословения нашим пасторам и попрощались с ними. Затем в последний раз спели вместе гимн “У Церкви одно основание есть”. Мы стояли там, в святилище, не зная, что делать дальше. Стояли, казалось, целую вечность.

С людьми, которые возникли словно ниоткуда, и с обедом после богослужения, наше последнее собрание действительно напоминало похорон. Наши пасторы, прочитав Писание, сказали короткое слово. Четверо выступили с прощальной речью, в которой воспевали добродетели “усопшей” церкви.

И все-таки, как это здорово быть в числе тех, кто остались верны поместной общине до конца! Когда безвременно умирает духовная семья, мы стараемся заглушить боль, но вместе с этим теряем много благословений, которые приносит разделенная между братьями и сестрами скорбь. Поэтому мы сделали то, что делали многие христиане на протяжении двух тысяч лет (когда умирают любимые) – мы праздновали жизнь, драгоценные воспоминания и чувствовали глубочайшее единство в своей скорби как члены одного Тела.

Энджи Мамбри-Нота

http://www.christianitytoday.com/ct/2014/march-web-only/mourning-death-of-church.html