О СТРАХЕ ПЕРЕД ПАСТОРОМ

За свою не слишком долгую христианскую жизнь знавал я немало пасторов. Были среди них такие, что вызывали и вызывают у меня неподдельное восхищение. Это люди, которым действительно Сам Бог велел быть пасторами.

Однако, на пути моем встречались и другие «служители»…

Помню одного пресвитера, учившего молодых дьяконов, что просить прощения ни у кого нельзя ни в коем случае. Дескать, авторитет уронишь.

Другому пастору одна женщина из церкви сделала «комплимент»… Она сказала: «Пастор, вы такой… такой… Вот как взглянете, аж сразу страшно становится!» А пастор вместо того, чтобы зарыдать от подобного признания и провести неделю в посте и молитве, прося у Бога прощения за то, что вызывает такие чувства у паствы, снисходительно и самодовольно улыбался и кивал головой, как бы говоря: «Да, я такой»…

Я покаялся в начале 90-х и воспитывался в консервативных общинах. И до сих пор не могу отделаться от страха перед пастором.

Когда пастор приглашает меня зайти в «пресвитерскую», я инстинктивно напрягаюсь: значит опять на меня кто-то настучал и меня будут пропесочивать…

Я боюсь, когда после моей проповеди пастор выходит за кафедру и открывает рот, мне все время кажется, что он начнет говорить что-то вроде: «Ну, братья-сестры, вы же все поняли, что брат сказал ерунду и ересь. Не так все это надо понимать! Совсем не так!»

Я до сих пор вздрагиваю, когда на моем звонящем телефоне отображаются номера моих прежних пасторов. Я пугаюсь, когда вижу письма от них в своем почтовом ящике. Это значит, что они опять мной недовольны… Меня напугали на всю жизнь.

И я не одинок. У моего поколения «пришедших из мира» в начале 90-х сходные ощущения.

Причем, старшее поколение своих пасторов не боялось. Мне кажется, что это от того, что в советские годы у молодежи и настоящих (не КГБ-шных, хотя в то время существовал термин «страшный пресвитер») пасторов был общий враг — государственный атеизм. Они вместе противостояли врагу и не боялись друг друга. На войне, как известно, стирается грань между начальником и подчиненным.

А в годы свободы внешний враг исчез. И теперь главный враг у иного пастора — это его паства. Это там клубятся, как змеи исчадия ересей и нетрадиционного благочестия. Это паства мешает жить пастору, раздражая его, надоедая и отравляя ему жизнь…

И пастор превращается в начальника со «взглядом Василиска» от которого цепенеют «рядовые» члены Церкви Христовой.

Все эти мерзостные представления, рождаются, как ни странно из библейского стиха в синодальном переводе:

Просим же вас, братия, уважать трудящихся у вас, и предстоятелей ваших в Господе, и вразумляющих вас, и почитать их преимущественно с любовью за дело их; будьте в мире между собою. (1Фесс.5:12,13)

Хотя эти стихи ничего о страхе перед пастором не говорят. Текст вообще можно перевести как: «Просим же вас, братья, знать (в смысле знать нужды и заботиться прим. П.Б.) трудящихся у вас, стоящих впереди в Господе и вразумляющих вас. И размышлять (считать, полагать, разуметь) о них сверхчрезвычайно в любви из-за дел их».

Вот тут-то и главная проблема.

Большинство таких горе-пасторов требуют уважения к себе. Они ругаются, строят из себя партийных бонз, начальствуют с надменными лицами советских вождей, не разрешают себя критиковать. Все это они делают, забывая, что уважение надо заслужить, ему нельзя научить. Уважение и любовь, это то, что рождается в ответ на дела. Рождается естественным образом.

Моя жена не требует уважения и любви к себе, не снимает видеороликов о важности уважения жен, не читает мне и не подсовывает проповедей на эту тему. Она просто живет достойно уважения и любви.

Мои любимые пасторы ни разу не потребовали уважения к себе. Им это не нужно. Их будут уважать и любить всегда все вокруг (ну, разумеется, кроме эгоистичных дураков, которых, к сожалению, тоже хватает).

А пастор, которого боятся члены церкви, должен уйти вон из профессии…

… или покаяться.

Павел Бегичев

http://vsekh.livejournal.com/39776.html