Бесспорное влияние креста на частную и церковную жизнь христиан должно быть еще более очевидным в мире. Церковь склонна с головой уходить в свои внутренние дела, ее часто занимают малозначительные приходские неустройства, в то время как нуждающийся в помощи извне мир находится в ожидании. Потому Сын Божий посылает нас в мир так же, как Он был послан в мир Отцом. Миссионерство вырастает из рождения, смерти и воскресения Иисуса. Рождение, посредством которого Он отождествил Себя с человечеством, призывает и нас к сближению с людьми. Его смерть напоминает нам, что страдание — это ключ к росту Церкви, поскольку много плода сможет принести только то зерно, которое перед этим умрет. А Его воскресение обеспечило Ему всеобъемлющее господство, которое дало Ему право как притязать на то, что Ему дана «всякая власть», так и послать Свою церковь учить все народы.

В теории мы очень хорошо знаем парадоксальный принцип: страдание — путь к славе, смерть — путь к жизни, а в слабости — секрет силы. Это было справедливо в отношении Иисуса, это справедливо и сегодня в отношении нас. Но мы неохотно применяем этот библейский принцип к нашей миссионерской деятельности. В образе скорбящего «Слуги» Исаии страдание было непременным условием того, что он сможет принести свет и справедливость народам. Как писал Дуглас Вебстер, «миссионерство рано или поздно ведет к скорби. В соответствии с библейскими понятиями… слуга должен скорбеть… Любая миссионерская деятельность ведет ко кресту в какой-то его форме. Даже сама модель миссионерства крестообразна. Мы можем понять миссионерство только посредством креста…»

Это библейское видение служения в скорбях в наше время значительно затмилось небиблейским лозунгом «евангелие процветания» (которое гарантирует личное преуспевание) и теорией триумфаторства (в которой используются военные термины, не совсем сочетающиеся со скромным образом скорбящего «слуги»). В противовес этому Павел смело пишет коринфянам: «Так что смерть действует в нас, а жизнь в вас» (2 Кор. 4:12). Крест является душой миссионерской деятельности. Для миссионера, переехавшего в другую страну, он может обозначать необходимость пожертвовать чем-то дорогим в личном плане или в отношении семьи, отказ от экономической стабильности и карьеры, солидарность с бедными и нуждающимися, раскаяние в гордости, отречение от предубеждения в предполагаемом культурном превосходстве и смирение (а иногда и разочарование) в связи с тем, что необходимо работать под началом местных национальных лидеров. Каждый из этих аспектов может быть в определенном понимании смертью, но эта смерть принесет жизнь окружающим людям.

В любом благовествовании также необходимо преодолеть культурные барьеры. Это становится очевидным, когда христиане, принимая роль евангельских посланников, переезжают из одной страны в другую или с одного континента — на другой. Но даже если мы остаемся в родной стране, христиан и неверующих часто существенным образом отделяет друг от друга социальная субкультура и стиль жизни, а также различные системы ценностей, убеждения и нравственные стандарты. Только применение принципа «воплощения» может соединить эти два берега, так как воплощение обозначает вход в жизнь других людей и их внутренний мир, а также понимание степени их отчуждения, одиночества и боли. Боговоплощение привело ко кресту. Иисус сначала вошел в человеческую плоть, а затем взял на Себя наш грех. Его проникновение в наш мир с целью коснуться наших сердец было такой глубины, по сравнению с которой наши робкие попытки дотянуться до людей выглядят любительскими и поверхностными. Крест призывает нас к более активному и плодотворному благовествованию, чем тот, который можно увидеть в практике большинства церквей.

Джон Стотт. «Крест Христа»